В ту тяжёлую зиму Великой войны
Шла на подступах страшная сеча.
Для сражений на суше не хватало земли,
Да и в воздухе было не легче!
День и ночь - вперемежку, усталость долой,
Страх и слабость отброшены к чёрту.
Вот, уходит в полёт "девяносто второй",
А за ним "девяносто четвёртый".
Уходим снова в небо высокое, родное,
За Родину свою готовы умереть.
Серёга, сзади "мессер", ты бей, а я прикрою,
А если будем живы, то можем мы и спеть!
Фюзеляжи в заплатках, пробито крыло,
Но "БэЭсы" работают точно:
Вот четвёртого "Юнкерса" пламя взяло,
Но приказ: "Уходить нужно срочно".
Развернувшись обратно, увидели вдруг,
Как пылающей огненной свечкой,
Самолёт командира, описав в небе круг,
На таран шёл над ледяной речкой.
Вспыхнула ненависть в добрых глазах,
Развернув свои "МиГи" стремительно,
В перекрестье прицела фашистов поймав,
Шли в атаку друзья-истребители.
Еще три "мессершмитта" получили урок,
Но рука ослабела от боли. "Прощай, друг Василий,
Я сделал, что мог...",
Пламя взрыва взметнулось над полем.
Ушла душа на небо, высокое, родное,
За Родину свободную отдал он жизнь свою.
И часто, вечерами, когда глаза закрою,
Я вижу нас с Серёгой в жестоком том бою
Закончилась война, Москву мы отстояли,
И матушку Россию от рабства сберегли,
И ноги уж давно отвыкли от педалей,
А воздух уж не режут воздушные рули.
Я в пригород приеду, увижу ту равнину,
И в сердце защемит глубокая тоска,
И молча две гвоздики кладу я на могилу,
Что скромно украшает Советская звезда.