Чёрный археолог

[fantom1 3 162]

Если подобное проскакивало,прошу прощения за повтор. 

 

 

 

 

Шикарную статью подсказала знакомая буквально несколько часов назад о  черных археологах, собственно рекомендую…

Мне рассказывают пролог

Немцев было двое. Один из них уткнул голову прямо между сошек пулемёта MG-34. Видимо, пулемёт двинуло назад взрывом — иначе бы каска с черепом не смогли оказаться так близко к дульному срезу. Второй упёрся сапогами в задний бруствер пулемётного гнезда, скособочил своё тело немного влево, зачем-то вытянул назад, к пяткам, правую руку — и застыл так.Чтобы показаться скелетом из-подо мха спустя 70 лет после гибели — вместе с россыпью латунных гильз. Покоп был щедрый. MG-34, легендарный Maschinengewehr, отлично сохранившийся. Две целые немецкие каски. Два цинка с патронами в ровике рядом, в смазке, новенькие, как с завода. И несколько тысяч гильз — пулемётное гнездо было буквально выстлано тёмным латунным слоем. Металлодетектор заходился непрерывным писком. Сапоги провалились сквозь тонкий слой мха, ноги тонули в стреляных гильзах по щиколотку. Немецкий пулемётчик и его второй номер бились до последнего и не ушли.Внизу же невысокой этой сопки — а пулемётная позиция была оборудована, естественно, на самом надёжном верху — лежали советские солдаты. Поднять удалось останки 18 человек, в одном и том же месте, на одном и том же склоне. Подчиняясь приказу, они пёрли и пёрли вверх, под прямой кинжальный огонь со своими трёхлинеечками-„мосянями“, с тяжеленными рациями или катушками проводов, с неподъёмными ручными пулемётами, и ложились в смертный мох, вряд ли успев проклясть тех, кто отдал приказ о гибельной лобовой атаке.Такую историю рассказал один мой приятель. Он несколько лет подряд ездил по лесам с людьми, которые достают из-под земли, мха, воды железные и костные останки Великой Отечественной войны. Их называют «копателями» или «копарями», «чёрными археологами», «поисковиками», «сламщиками», «сталкерами», «патриотами», «мародёрами» — как только не назовут.Эта история про двух немецких пулемётчиков, содержавшая в себе чистую правду, оказалась совершенным враньём, в чём я не преминул впоследствии уличить приятеля. Однако для того, чтобы понять, что в ней враньё, а что правда, надо было посмотреть на нелегальные раскопки войны своими глазами. Не лезть на тематические сайты и форумы, не пересказывать бесчисленные поисковые байки и анекдоты, а самому поехать с «чёрными археологами». Копать.

Я

Это совершенно невозможно — ну почему именно перед выездом было угодно начаться конъюнктивиту? Сначала резь и жжение случились в правом глазу — ни с того ни с сего, без всякой видимой причины. К исходу суток безвинной жертвой инфекции пал второй глаз, что совершенно соответствовало клинической картине болезни. Врач выписал четыре препарата, употреблять которые следовало ежечасно. Я подслеповато резал бутерброды и тоскливо мечтал о том, чтобы поспать перед дорогой хотя бы часа четыре.Мой давний знакомец дядя Лёша, «чёрный археолог» с огромным стажем, согласился взять меня с собой в Псковскую область. Перед пятисоткилометровой дорогой было бы здорово чуть поспать, правда? — вот ребёнок заснёт пораньше, и я тоже посплю; а потом быстро заброшу в машину спальник, коврики-пенки, болотные сапоги и ворох тёплой одежды — и поехали. С лекарствами, ясно, ничего не получится: не смогу же я останавливаться 4 раза в час. Чёрт бы побрал конъюнктивит. Чёрт бы побрал такое нелепое устройство глаза. Как там говорил Гельмгольц? — «если бы я был господь бог, я бы сделал глаз гораздо лучше». Чёрт бы побрал необходимость сна.— Пап, а ты в командировку?Я думал, что он уже спит.— Да. Иди спи скорей.— А в командировку куда?Как объяснить? Я собираюсь ехать в лес, сопровождая дядей, которые будут раскапывать землю в поисках железок, которыми 70 лет назад другие дяди убивали третьих дядей… бредятина. Так нельзя объяснять.— Пойдём, я тебя уложу.— А песню споёшь мне для сна?— Ты в первом классе уже, какая тебе песня?— Про «…флейты да валторны…».Синие глаза смотрят снизу вверх и пробивают насквозь.— Хорошо, я спою. Пойдём.Поздно-то как… Он не выспится к школе. И мне поспать, разумеется, не удалось. Глубокой ночью, загрузив в машину дядю Лёшу с палатками, охапкой металлодетекторов и кучей барахла, я выехал на запад от Москвы. Рижское шоссе ночью пустует. Я рассчитывал проехать 500 километров за шесть часов. Максимум — за семь.

 

 

 

ОНИ

«…Тебе бы, конечно, на Вахту памяти с нами поехать надо было. Она весной каждый год проводится, в канун Дня Победы. Трава ложится после снега, и многие места, в которых ищем, становятся доступными для глаза, для ног и для приборов. Вахта памяти — это такое официально организованное мероприятие. Как там… «по увековечиванию памяти погибших солдат». Дней 10–12 Вахта длится. Собираются энтузиасты, приезжают даже оттуда, где и войны не было. Ну и местные всегда едут, ага. Вон во Псковской, например, есть организация поисковая знаменитая, «След Пантеры». В Тверской, в Воронежской свои есть. Это организации общественные. Дело люди делают благое. Им обычно местная администрация чем-нибудь помогает… средства выделяют, или технику, или харчи, или бензин… Когда останки найдут — выделяются ящики, чтобы кости положить. В гроб 6–7 солдат помещается легко, в один ящик. Много накапывают… Вон лет пять назад в Пушкинских Горах была Вахта памяти — там немцы держали плацдарм, активно держали, он от нас к ним и обратно переходил раза четыре. Бойцы слоями в траншеях лежали, вперемешку. Большое количество потерь было — и немцев, и советских солдат. Так там за день столько накапывали и людей, и снаряжения… у каждой палатки валялось по 10–20 стволов, а палаток было изрядно……А вот про это деление «белые», «чёрные», «красные» ты забудь. Оно условное. Почти все — мародёры. Практически 100 процентов. Ну, может, 90. Просто какие-то поисковики получают официальное разрешение — но они, получается, точно такие же мародёры. Интерес-то у всех один: найти что-то в земле. А попутно собирают кости. Больше тебе скажу, кроме мародёров это особо никому и не надо у нас. Кому? Родственникам? Так дети и жёны тех солдат или умерли, или уже пожилые. Внукам?… Нет, бывает, конечно, что приезжают родственники на перезахоронение и говорят тёплые слова поисковикам, но редко. Государству эти бойцы ни при жизни, ни после смерти на хрен не сдались. Вон — посмотри, сколько брошенных находим, сколько без вести пропавших.А тех, кого находим — их поди опознай…. Вот считай: на 50 солдат найденных с медальонами будет человек пять. Из них прочесть можно будет один-два. А в некоторых случаях и эта цифра слишком велика. Из тех немногих людей с медальонами, которых я находил, — там, может, процентов 10 читаемых попадалось.Их с 43-го года вообще отменили приказом, медальоны в Красной Армии. До этого солдаты не любили их, потому что, вроде, примета дурная. А потом и официально стало нельзя. Их три типа было, медальонов. Одни как иконки-ладанки, куда вставляется что-то вроде листка из стали. Другие — стальные, на манер гильзы, их солдаты часто деревяшечкой затыкали. А третьи — как футлярчики из-под лекарств. Вот эти футлярчики — наиболее сберегающие для записок смертных. Но солдаты их плохо затыкали, футляры эти. Ты если нашёл — главное сразу сфотографировать. При соприкосновении с воздухом рассыплется быстро записка. Потом, конечно, правильно или в военкомат сдать, или в милицию. Они должны заниматься поиском родственников. Но они не берут. Не хотят заниматься. Я вот как-то с одним медальоном три года тыкался в разные инстанции, говорил: есть кости, есть медальон. Нет, никому не надо. Поисковому отряду предлагал, «красным» поисковикам — то же самое. Потом плюнул, привёз им прямо кости в мешке, привёз данные с медальона — так они похоронили его в братской могиле! А он именной был!А немецкие медальоны — это диск такой с перфорацией. Алюминиевый или цинковый. Если находишь погибшего с несломанным медальоном — значит он в архивах немецкого командования до сих пор как «без вести пропавший». Берёшь жетон, сдаёшь в немецкое посольство, если не хочешь зажилить чужую смерть. Они принимают с благодарностью. Оставляешь свои координаты, после этого соответствующая служба немецкая может приехать останки забрать. Родственники иногда находятся, приезжают сюда, связываются с тобой, как-то благодарят. От души. Когда — деньгами, когда — снаряжением… А если медальон сломанный — значит солдат проведён как погибший в бундесвере. Ну, и тут зарабатывают, есть люди, которые специально занимаются копанием немцев. Я слышал, вроде, около 50 евро выкапывание и перезахоронение одного немца стоит…»

ТЕ

 

БОЕВЫЕ ДОНЕСЕНИЯ И ОПЕРАТИВНЫЕ СВОДКИ 1 ОТД.ШТАБА 207 КРАСНОЗНАМЁННОЙ СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ:Серия «В»,

экз. № 230НАЧАЛЬНИКУ ШТАБА 7 ГВ. СТР. КОРПУСА

ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА № 8 ШТАДИВ 207 12.1.44 г. к 19.00.

карта 5000 — 38 г.1. Противник, занимая подготовленный рубеж (Дубровка — 200 м, вост. отм. 184,2 — отм. 173,8 — Михалки) и имея боевое охранение 400 м вост. Зенры, состоящее из 5 открытых, из деревянных срубов, пулеметных площадок с заминированными подходами к ним, траншею полного профиля по вост. скатам высот вост. Зенры с 5-ю ДЗОТ»ами 17 блиндажами, оказывая огненное сопротивление оружейно-пулеметным и арт.мин. огнем, пытаясь препятствовать наступлению наших войск. Но под ударами частей дивизии начал отход в западном направлении, оказывая слабое огневое сопротивление из районов: 178,9, рощи южн. Зенры, Гречухи, лес 1 км.зап. Булохи, отм. 179,5.В течение дня авиация противника проявляла большую активность над боевыми порядками частей дивизии, бомбардируя и обстреливая наши передовые наступающие части и коммуникации, а также отдельными самолетами вела разведывательные полеты.Всего за день отмечено 96 самолето-пролетов противника, из них «Ю-88» — 33, «Ю-87» — 49, «ФВ-190» — 6, «ФВ-189» — 8.2. Части дивизии, выполняя боевой приказ № 002 от 8.1.44 г. командира корпуса, с утра 12.1.44 г., после артиллерийской подготовки, перешли в наступление и к 17.00 овладели: Зенры, Булохи и ведут бой за овладение Гречухи.594 сп — в 16.30 вышел на рубеж 300 м.сев.зап. Булохи с задачей к исходу 12.1.44 г. овладеть Байкино.598 сп — к 18.00 вышел на рубеж 150–200 м. юго-вост. Гречухи и ведет бой за овладение Гречухи.597 сп — действовал в третьем эшелоне, в 15.30, после получения задачи, двинулся в район Зенры, отм. 178,9, в готовности развить успех 598 сп.3. Потери личного состава по предварительным данным на 18.00: убитых — 17, раненых — 67 человек.4. Потери противника по предварительным данным: до 100 солдат и офицеров убитыми и ранеными.Захвачены трофеи: 37 и 75 мм пушки, много пулеметов и винтовок, захвачен склад с имуществом, 10 автомашин и другое военное имущество, уточнение и подсчеты которого производятся.Захвачено 5 пленных в районе Зенры, из которых: 2 умерли от ран в пути следования в штадив., 3 — доставляются в штакор.На поле боя южн. Зенры сержантом Серебряковым подобран раненый немецкий офицер, который направлен в медпункт для оказания помощи. Пленные принадлежат 3 батальону 16 полицейского полка (№ дивизии не установлен).5. Все виды связи, кроме проводной, имевшей непродолжительные порывы, работали нормально.Дороги проходимы.И. о. начальника штаба 207 СД майор КисляковЗам. начальника опер. отделения майор Мокринский

Я

Уже при свете дня мы заехали в Великие Луки, где забрали ещё одного товарища, Павла Аркадьевича, местного уроженца. Я был в этом городе десять лет назад. С тех пор мне запомнились две великолукские особенности: большой железнодорожный узел с названием Опухлики и старик-водитель. Он возил пассажиров на пожилой и аккуратной советской машине — то ли «Волга» это была, а то ли «Жигули». Я запомнил не его и не машину, а произнесённые им слова о немцах, захвативших город в 1941-м и выбитых отсюда в 1943-м. «При немцах порядок был», — скупо и одобрительно говорил тогда старик, поглядывая на спидометр, чтобы не превысить разрешённую скорость (вообще, водил он крайне медленно и осторожно, что невероятно раздражало). «Порядок был… хорошо. И платили они аккуратно, если что», — продолжал он, пацан военного времени, который должен был ненавидеть фашистов, заливших кровью все земли, до которых им удалось дотянуться. «Не хулиганил никто особо при них… И колхозы поразогнали немцы, тоже хорошо… Аккуратные все, работу любили… Порядок был». Такой отзыв не мог не врезаться в память, правда?Я тут же, в машине, рассказал о великолукском дедушке Павлу Аркадьевичу, краеведу и «чёрному копателю».— Ну я не знаю, чего ему там понравилось, этому дедку твоему… — и губы Павла Аркадьевича презрительно выпятились, — тут знаешь сколько немцы народу поубивали? Даже, когда их гнали отсюда. По официальным данным — 105 тысяч человек наши тут убитыми и ранеными потеряли… После того, как замкнулось советское кольцо вокруг Великих Лук, в самом городе было тысяч семь немцев окружено, и неподалёку ещё была группировка тысячи в две. И после уничтожения этих двух тысяч немцы предприняли попытку прорыва, две контратаки с флангов, 8-я танковая дивизия и два батальона СС продвинулись на 5–6 километров. 3 января они подтянули 205-ю, 331-ю и 707-ю пехотные дивизии, нанесли удары, перерезали железную дорогу и вышли к городу. А Луки-то пустовали уже почти: от немцев оставался только гарнизон в крепости, человек 150, и в железнодорожном депо ещё немного… То есть — спасать из окружения там было особо некого, но это был вопрос принципа для немцев

 

 

 

…Gott mit uns пряжкаМои глаза во время всей речи Пал Аркадьича раскрывались так широко, как только позволял конъюнктивит. Я не представлял, что такое количество цифр можно помнить и выдать — диктофон свидетель! — безо всякой подготовки. Я пытался, не отвлекаясь от дороги, скосить скверно видящие глаза на диктофон, чтобы убедиться в том, что запись идёт, а Павел Аркадьевич, продолжая сыпать цифрами, заканчивал историю, как немцы пытались вызволить из окружения своих:— …Вот и вся эпопея. Потери были от 13 до 15 тысяч здесь, по разным данным. Похоже на правду. Войск было очень много. Пехотная дивизия 291-я, остатки 83-й, 205-я, 331-я, 707-я… 11-я танковая дивизия была… 20-я моторизованная дивизия была… 10-й полк 1-й пехотной бригады СС, части 6-й авиадивизии… и даже были десантники! Мы тут копали, подняли три десантные каски… Немцы очень хотели вернуть Луки. Ну и положили много своих за это. В этом они, конечно, молодцы… — и вот так задумчиво, начав за упокой, а кончив за здравие, Павел Аркадьевич договорил и уставился в окно, будто застеснявшись.Я же удивлённо мотал головой, отгоняя сонную одурь, и пытался вспомнить — сравним ли мой объём знаний о Великой Отечественной (даже если приплюсовать к нему объём знаний моих ближайших товарищей) с объёмом знаний одного-единственного «чёрного археолога» Пал Аркадьича. Его «мы копали…» напоминало о том, что он изучал историю войны не столько с книгой, сколько с лопатой в руках. Метод немца Генриха Шлимана, живущий в отбитых у немцев Великих Луках — не кажется ли вам, что история, меняя маски, словно карнавальный оборотень, смеётся над нами, не скрывая иронии.?

[fantom1 3 162]

ОНИ

«…Что тащим? — что лежит, то и тащим. Вон тут такое полуболото-полуозерцо недалеко, из него танк тащили, Т-34. Его нашли по донесениям официальным, что,мол, „на марше утопили танк“. Не так далеко другое болото — оттуда тягач танковый с водолазами вынесли. Но это не мы, это официалы всё делали. „След Пантеры“ как раз, ну и другие. Поехали с приборами, прозвонили — масса металла. Лёд сошёл — вытащили. Штурмгешутц из болота выволакивали, штурмовое орудие, в краске, с крестом, сохран обалденный; из помпы обмыли…Это редкость — крупномеры. Их и раньше особо не было. Металла в стране не хватало, все пушки, танки и прочее после войны на металлолом сдавали. Редкость. Деревенские везде копаются тоже. Если что крупное найдут — ждут перекупщиков из Москвы. Ребята приезжают, скупают; вон недавно машину выволокли и увезли, похожую на Кубельваген. Миномёт можно найти, хотя тоже редкость. Он не очень большой — щит и труба.Винтовки есть ещё, автоматы есть, гранаты. Пистолеты — вообще большая редкость. Это же командирское оружие. Пистолет скорее можно найти на чердаке в старом доме, чем в покопах. Снарядов много, патронов без счёта, гильз. А вообще, по сравнению с тем, что было раньше — оружие сегодня найти реально сложно. Вытаскано всё. Было как? — Вот бой закончился, после этого сразу трофейные команды проходят, наши и немецкие. Оружие сразу подбирают, и трофейное, и своё. Если время было и условия позволяли. Вон в том же Демянском котле — наши атаковали, а немцы сидели на позициях, в окружении. После атаки немцы ходили, собирали оружие, стаскивали к своим блиндажам. И мы, когда копали, находили у немецких блиндажей много нашего — винтовки, пулемёты. Трофейных команд работа.Потом после войны тут много ходило мужичков, пацанов — оружие-то годное ещё. В деревне пацан был не пацан, если у него пистолета не было. Брали себе. Активно собирали. Оно до сих пор по деревням стреляет. Нету такого дома, чтоб винтовка или автомат не зарыты были где-нибудь в огороде. Металл активно собирали, сдавали. Если на колючку наткнуться, смотать её — там сотни килограммов чермета можно было с небольшого участка снять. Потом гильзы артиллерийские — это медь. Медь тогда активно принимали, платили хорошо утильщики. И за технику платили, за металлолом. Так что местные жители таскали из лесу всё, что могли унести.Потом с середины 80-х годов поисковики в лес пошли. Лозунг был такой, помнишь, — „Никто не забыт, ничто не забыто“? Коллекционеры появились. Зародилось поисковое движение, официальные группы. И первые металлоискатели стало можно купить. Так что вот сколько времени копают уже… Сегодня найти годное, скажем, для музея оружие — это сложно. Боеприпасов много до сих пор — но и они кончаются. Раньше всё на земле просто валялось, а теперь приходится выкапывать.А мест, в которых до тебя с войны никто не бывал — их настолько мало стало, насколько вообще можно вообразить. Мне за последние несколько лет раза, может, два попадались такие. Нетронутые. Волосы шевелятся, честно скажу. Идёшь в лесу — а из земли винтовка торчит… Очень труднодоступные места; с той военной поры там никто даже не ходил. Бились солдаты за маленькие пятачки какие-то в глуши. И лежит теперь хабар в глухих местах, даже непонятно, как он там оказался. Бои-то обычно шли за дороги, за деревни — ты каждый раз понимаешь: или дорога, или населённый пункт рядом. А вот когда натыкаешься в дикой глуши на какой-то тогдашний очаг сопротивления… Бывает, что там и сейчас ничего нет из жилья, и в военное время ничего не было… и всё-таки одни штурмовали эти кусты, а другие обороняли… Сгинуло подразделение — и хрен с ним. Я солдата могу понять — он умирает где приказано. Я генерала понять не могу. Он же, сука, про тех солдат забыл…».

ТЕ

Зам. начальника опер. отделения майор МокринскийИ.о. начальник штаба 207 сд майор Кисляков

ЖУРНАЛ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ 312 СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ:1.1.44 г. Дивизия, совершив марш, сосредоточилась в указанном районе для укомплектования частей личным составом, вооружения и подготовки к дальнейшим действиям: 312 стр. Смоленская дивизия находится в прежнем районе сосредоточения: 1079 сп — лес 1,2 км сев.-зап. Зуи; 1081 сп — лес 1,0 вост. Окуневики; 1083 сп — лес 0,3 км вост. Максимово; Штадив и спец.подразделения — лес 0,6 км сев. Липняки До 15.00 личному составу был предоставлен отдых. В частях и штадиве проведены новогодние митинги, посвящённые итогам 1943 и задачам в 1944 году. С 15.00 командирами частей проведён строевой смотр. Итоги смотра показали значительное улучшение в строевой подготовке и внешнем виде бойцов и командиров; матчасть, транспорт, конский состав приведены в порядок. Большинство недочётов, отмеченных на предыдущем смотре, устранены. Отмечалось незнание бойцами своих командиров…

БОЕВЫЕ ДОНЕСЕНИЯ И ОПЕРАТИВНЫЕ СВОДКИ 1 ОТД. ШТАБА

207 КРАСНОЗНАМЁННОЙ СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ:Серия В

Экз. № 2 НАЧАЛЬНИКУ ШТАБА 7 ГВ. СК.

ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА № 3 ШТАДИВ-207 3.1.44 г. 18.00

 

 

 

Карта 50000 — 38 г. 1. Дивизия в прежнем районе сосредоточения. В течение 3.1.44 г. с личным составом частей проводились занятия по боевой подготовке. Часть людей занята на расчистке дорог от снега, на хозяйственных работах и проводит санобработку. Авиация противника над расположением частей дивизии не появлялась.

 

 

 

2. 597 сп — проведены занятия по строевой подготовке — «Строи и боевые порядки стр. роты» — 1 час; по тактике — «Стрелковая рота в наступлении» — 5 часов; полит. подготовка — 1 час. Проведены ночные занятия в батальонах на тему: «Взвод в ночном поиске. Блокировка ДЗОТа». 594 сп — с личным составом проведены занятия по строевой подготовке — «Строи и боевые порядки стр. роты» — 1 час; по огневой подготовке — Выполнение 2 упражнения одиночных стрельб — 2 часа; по тактике — «Стр. взвод в составе штурмовой группы. Блокировка ДЗОТа» — 5 часов. 50 человек находились на расчистке от снега дороги Пяшково-Ворохобы. В течение дня личный состав по очереди проходит сан. обработку в армейском агрегате. 598 сп — проведены занятия по тактике — «Наступление стрелкового взвода» — 5 час., по строевой подготовке — «Строи и боевые порядки стр. роты» — 4 часа и полит. подготовка 1 час. Часть личного состава занята на строительстве полкового клуба и на расчистке дорог от снега. 780 ап, 420 ИПТД и спецподразделения проводили занятия с личным составом по специальности, приводили в порядок материальную часть и военно-техническое имущество. 3. Личный состав дивизии на 3.1.44 года — 6356 человек. 4. Потерь в личном, конском составе и вооружении за истекшие сутки нет.

Я

Разумеется, дядя Лёша соврал или ошибся. Километров, конечно, оказалось не пятьсот, а все семьсот, и выяснилось это только в лесу, на который пришлось последних вёрст десять. Сосновый лес, приветливый, высокий и светлый, был изрыт пологими ямами. Вдоль едва заметной колеи не было ни единой сотни метров не ископанной земли.— Это блиндажи бывшие, — просветил засыпающего меня дядя Лёша. — Тут дивизия стояла. Здесь блиндажные ямы тянутся на сколько хватает глаз.Моих глаз не хватало: семисоткилометровый путь и конъюнктивит выбили из головы остатки внимания. Мягко похрустывая сухими сосновыми ветками, мы свернули с лесной дороги и встали. Дядя Лёша с Пал Аркадьичем сноровисто переобулись, растянули палатку и исчезли в лесу, едва успев выслушать моё бормотание насчёт необходимости сна, в который я немедленно и провалился прямо в джипе.Сон был коротким и мучительным — уже через два часа я, матерясь и мыча, пытался расклеить слепленные веки. От бессонницы и усталости осенний лес вокруг походил на трёхмерную сказку. Он был солнечный и звенящий; он обнимал за плечи и приглашал зайти, обещая спокойный ночлег.— Нашли чего-нибудь? — спросил я у вернувшегося дяди Лёши, который осторожно положил у сосны металлодетектор и собрался идти за хворостом.— Неа, — радостно отозвался он, — тут далеко надо идти, чтобы найти что-нибудь. Это мы завтра пойдём. Тут ничего особенного нету. Всё выкопано давно.Не спрашивая, зачем тогда было ходить в лес с детектором, я тоже пошёл за хворостом. Не прошло и пяти минут, как дядя Лёша приволок к будущему костру, помимо веток, разряженную мину, пустой пулемётный диск и какой-то снаряд.— Вот чего валяется, — сообщил он мне без всяких особенных эмоций.Я подавил в себе естественное желание спрятаться от взрыва за сосну.— Вы ж говорили, что здесь ничего нет?— Говорил. Здесь ничего нету, ага. Это не считается. Это копаное уже, скорей всего. Разряженное. Никому не нужно. Тут такого барахла — пол-леса. Иди, покажу.Действительно, в нескольких десятках метров от нашего джипа и палатки аккуратным рядком было сложено ещё шесть больших снарядов.— Они огромные, — сказал я, потому что как-то надо было реагировать.— Не… это не огромные, это нормальные (и дядя Лёша назвал калибр, который я тут же, разумеется, забыл). Огромная гильза вон там валяется — и он махнул рукой в сторону. — Её поисковики весной нашли, прорезали дверцу в ней и как печку стали использовать. От гаубицы дивизионной снарядная гильза была. Как бочка маленькая

 

 

 

.Мы притащили топливо к костру. Тонкие сухие стволы молодых мёртвых сосен ломались легко, как спички. Я вынул тушёнку и стал искать в барахле котелок для разогрева. Дядя Лёша деловито достал портативную газовую плитку и сообщил, что костёр — это для тепла, а готовить и греть еду на костре неудобно. Вернувшийся тут же из лесу Пал Аркадьич блеснул было глазом в сторону принесённого снаряда, но распознал пустышку и мгновенно остыл. После ужина на правах уставшего водителя я первым полез спать. К ночи подмораживало. Копатели оставались у костра: «…Нет худа без добра… Трава ложится по лесу, крапива завернулась, папоротник завернулся… лист пал…»… «по всем этим траншеям я пробежал — там „электрики“ стояли»… «вот мы начали глубинником искать, прозвонили яму — в яме 15 касок, 15 противогазов… а ствольё не нашли…»Я хочу вылезти из палатки и спросить про 15 безоружных бойцов в яме — но глаза не расклеиваются. Я сплю.

ОНИ

«…Ты если чего нашёл в лесу — это официально запрещено хранить. Формально даже ржавый трухлявый штык может быть холодным оружием признан. Нашёл — закопай обратно, понял, да, логику?.. Если не хочешь, чтобы тобой заинтересовались люди в форме и приходили бы раз в полгода домой для обыска, зная, что ты копаешься по войне.Или вот — находишь ты ржавую винтовку. По закону она подлежит изъятию и уничтожению. Если человек неглуп — ствол можно заварить, просверлить, сделать из неё макет. А до рабочего состояния восстановить железки из земли почти невозможно. Ну, один-два выстрела, может, и сделаешь из неё. А для серьёзных дел никто этим интересоваться не будет. То, что по ментовским сводкам проходит, то, что в нехорошие руки попадает, — это ворованное из воинских частей, а не из земли выкопанное. Ну сам посуди: ну какой бандит пойдёт с копаным пистолетом на серьёзные дела? Ствол же столько десятилетий в земле, гарантии на выстрел никакой. Если патроны копаные, из земли, они стрелять уже не будут: капсюли плохие, порох испорчен. Что сейчас там изымают по криминальным сводкам? ПМы? Почему? — потому что к ним патронов как грязи.Боеприпасы, понятное дело, запрещено трогать. Та же статья, 222-я. Тол — он как был тротил, так и есть. Заметут за милую душу. Особенно как в Чечне вся эта война началась — людей трясти стали. Тротил живёт долго. Ему от времени ничего не делается. Да, он не такой свежий, как был раньше. Но рвануть — рванёт. Поэтому все стараются в лесу разряжать. Разряженные-то болванки можно везти. Ну и разряжают. Скажем, взрыватель выкручивают, если он не закисший, в костёр кладут, и тол в огне выгорает. Когда ходишь по лесу — много находишь разряженного тоже. Оно уже не боеприпасы, а вроде макеты.Они же тоже разные… есть те, которые легко разрядить, есть те, которые трогать не стоит. Я вон противотанковую мину находил — три кило тола! — так она не страшная. Миномётные мины не так опасны, там взрыватели мгновенного действия. А есть категории боеприпасов, которые трогать нельзя. Устройство взрывателя может быть такое, что любое движение может детонацию вызвать. Есть со вторыми нижними взрывателями мины — чтобы сапёры не сняли. Тронешь её — она взрывается.В Интернете копательских форумов на эту тему — ой-ой… Там сапёры разъясняют подробности. Но я их не читаю принципиально. Откуда я знаю: сапёр пишет или не сапёр. Он врёт, может, — а от меня уши только на сосне повиснут…Рвутся часто. Каждый год рвутся. Вон я с мужиком выпивал на Вахте памяти в мае — а летом он подорвался. Руку и ногу от него нашли. Разряжал. И в прошлом году у меня приятель подорвался, двоих детишек оставил. А в газетах нету ничего. Молчат. На кой им писать? Никогда взорвавшихся как копателей не оформляют. Чтоб рекламу не делать, что ли?Безопасных боеприпасов не бывает. Уж очень много подрывов… люди макеты пытаются сделать, не умея, и рвутся…».

ТЕ

(см. на обороте)

БОЕВЫЕ ДОНЕСЕНИЯ И ОПЕРАТИВНЫЕ СВОДКИ 1 ОТД.ШТАБА

207 СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ:Командиру 7 гв. стрелк. корпуса.

Боевое донесение № 15. Штадив 207 10.1.44 г. 18.00.

карта 50000 — 38 г. 1. Части дивизии в прежних районах сосредоточения. В течение дня 10.1.44 г. с личным составом частей и отдельных подразделений проводятся занятия по боевой подготовке. Авто и гужтранспорт занят усиленной подвозкой боеприпасов с армейского склада на ОП артиллерии и полковые обменные пункты. С 8.00 утра команды в составе по 100–130 человек от каждого стрелкового полка заняты на расчистке дорог на специально отведенных им участках, согласно Вашей шифртелеграммы. Одновременно ведется расчистка дорог местного значения (к своим ОП и тылам).

 

документы помогающие в поисках 2. Действий авиации противника не отмечено: 3. 597 сп. Отрабатываются темы: по тактике — «Наступление и атака усиленной стрелковой роты на обороняющегося противника» — 6 часов; по огневой подготовке — «Уход и сбережение РП и станк. пулемета „М“» — 2 часа. Часть личного состава занята на подвозке боеприпасов и расчистке дорог. 594 сп. Личный состав полка, после проведенных ночных тактических занятий, отдыхал. С 14.00 производил чистку мат. части и оружия и готовился к тактическим занятиям с боевой стрельбой по теме: «Атака пехоты при прорыве оборонительной полосы противника». Часть личного состава занята на подвозке боеприпасов и расчистке дорог. 598 сп. Проводятся занятия: по тактике — «Усиленная стрелковая рота в наступлении» — 4 часа; по огневой подготовке — «Подготовка оружия к бою» — 2 часа. Часть личного состава занята на подвозке боеприпасов и расчистке дорог. Проводится подготовка к тактическим занятиям с боевой стрельбой по теме, согласно приказания командира корпуса. С личным составом спец. подразделений всех полков проводятся занятия по специальностям. 780 АП и 420 ИПТД — производят оборудование огневых позиций, чистку материальной части оружия и оборудуют укрытия и блиндажи. 4. Численный состав дивизии на 10.1.44 г. — 6284 человека. 5. Обеспеченность: а) продфуражом (в сутдачах)

консервы мясные — 1,3

сухари — 0,3

концентраты — 3,5

овес — 3,4

консервы рыбные — 0,3

хлеб — 0,2

сахар — 5,7

жиры — 2,6

мука сортовая — 8,7

табак, махорка — 3,2 б) Г.С.М. (в заправках):

автобензин — 0,5 в) завезено боеприпасов (с 10.00 9.1. по 12.00 10.1.44 года, в штуках):

винт. патроны — 412980

пист. патроны — 258400

ручных гранат — 4590

82-мм мины — 3990

120-мм мины — 640

45-мм выстрелы — 300

78-мм выстр. 27 г. — 620

78-мм выстр. 02/30 — 860

Я

— Это Избище!— Нет, не Избище.— Я тебе говорю, это Избище!— Нет, не Избище!Я с трудом разлепляю глаза. На стёклах машины, на бортиках палатки — льдинки. Стоит перекатиться в спальнике — и где-то внизу, под днищем палатки начинает похрустывать трава. От одной только мысли, что надо вылезать из тёплого спальника в осеннюю утреннюю льдистую стужу тело начинает остывать. Я выкарабкиваюсь из палатки. Костёр уже разожжён. Эти двое спорят, тыча пальцами в карту.— Это Избище!— Это не Избище! Не может быть Избище, понимаешь… Избище вон там… — палец дяди Лёши уверенно указывает в лес.— Как спалось? — с издевательской нежностью спрашивает Пал Аркадьич.— Ничего, — сиплю я в ответ. — Только очень холодно.— Сейчас ещё ничего, — успокаивают меня чёрные археологи. — «Холодно» — это когда земля под снегом промёрзла и копать нельзя. Садись, грейся. Водку будешь?— С утра? Нет. Копать же ещё идти, — растерянно напоминаю я, — и антибиотики в глазу…— Правильно! — одобряет Пал Аркадьич, — не надо с утра. Надо Избище найти, а не водку пить.— А Избище — это что?— Там бой был, — неохотно признаётся дядя Леша. — Если найдём место — там покопать бы нам.Карта оказывается скверной полуслепой ксерокопией.— А вы её откуда взяли?— В архиве скопировали. Сейчас разрешено копировать. Это не вся карта, а фрагмент. Тут поди найди, где это Избище было…Я подсаживаюсь поближе к огню и с животным трепетом засовываю в него ладони.— А вот раньше, когда здесь дивизия стояла, — им костры можно было жечь? — прекрасный вопрос приходит в неумытую голову с утра. Шедевр журналистики. Собеседники, может, слегка и ошарашены сменой темы, но виду не подают.— Вообще-то нет, — осторожно отвечает Пал Аркадьич. — Нельзя. Обычно на костёр немцы пару снарядов или мин присылали. Так что огонь «бьётся в тесной печурке» только. Бред, кстати! У кого печурка в землянке была? Кто с собой буржуйку таскать будет? Если только штаб и тыловые — а у них блиндажи, не землянки. В общем, если костёр разводили наши, то так: разжигают и разбегаются. Если ничего не прилетает, то нормально. Возвращаются тогда к огню через полчасика.— Пойдём туда, и точка! — дядя Лёша, вернувшийся к теме Избища, старше и авторитетнее. Он машет куда-то рукой, и сбитый мной с толку Пал Аркадьич молчаливо и нехотя соглашается, что таинственное Избище, возможно, действительно находится там.

Архивная схема боевых действий 312-й стрелковой дивизии в районе навсегда исчезнувших некогда населенных пунктов Загатье, Лужи, Шулятино, Дятлы

 

 

 

Ни одной из деревень, обозначенных штабным писарем на карте, больше нет. Они исчезли, умерли. Как искать Избище, которое теперь стало урочищем — непонятно.— Возьмёшь вот этот, — после чая дядя Лёша вручает мне удивительно лёгкий металлоискатель. — Это мой, старый. С ним что хочешь можно найти.Мы собираем рюкзаки. Копатели обещают не более часа ходу по лесу. Вдалеке слышны два раската: дуплет.— Ах-хотнички… — дядя Лёша, покряхтывая, взгромождает на себя рюкзак. — Неймётся им пострелять…

ОНИ

«…Местные — самый лучший источник информации. Как правило, ничего толком не знают, но никогда не соврут. «Вот, мол, гляньте, сынки, в том пруду — я когда маленькая была, мы там с башни танка утонувшего ныряли». Полезешь с прибором — точно, звенит! «А у меня сосед рассказывал, что его сват говорил, что его дед про почтовый самолёт, упавший вооон в той роще, слыхал», — вот это самая точная информация, хочешь — смейся, хочешь нет. Идёшь в рощу, и точно — самолёт.А как ещё узнавать, если никто не делится друг с другом сейчас? Раньше обменивались информацией. Просто тогда людей в лесу было меньше, а хлама больше. И относились поэтому к поискам попроще; встречаешь таких же, как ты, ребят на «Ниве» в лесу — «А вы вон там были? Вы туда съездите, там много интересного лежит…» Едешь и находишь. Практика показывает, что полностью вынести место даже за 5–6 приездов просто нереально. Место выносится за несколько лет. А сейчас уже всё порастаскали, что близко лежало. Сейчас может привлекать только относительная недоступность. Чтобы нельзя было, как мы с тобой вот, подъехать почти к месту на машине и переночевать рядом. Если идти с пяток километров, по буреломам, по болоту — вот тогда есть шанс, что место неразграбленное найдёшь, что в земле что-то осталось.Как ещё искать? — по мемуарам. По книжкам всяким, по воспоминаниям. Ну и официальные документы, архивы. Вот воспоминания ветеранов часто вообще не совпадают, а официальные отчёты совпадают сильно. Журналы боевых действий, журналы учёта безвозвратных потерь полковые. Чем меньше подразделение, тем точнее данные. Боевые донесения, оперативные сводки. И они, кстати, частично секретные до сих пор. Почему? А хрен его знает. Ну что может быть секретного в том, что 70 лет назад случилось? Главное — уже местность совсем не та. Не узнать. Дорог тех нет, деревень тех нет. Люди десятки лет в земле, дети их уже поумирали — а секретно всё равно. По осуждённым тоже секретные данные, по военным трибуналам.Дали, вроде, приказ рассекречивать. Но не тотально, а выборочно. И вот мучаются женщины в архивах, отбирая — что можно выдавать, а что нельзя. В Америке, кстати, знакомец мой спокойно нашёл и читал документы по тому же самому Демянскому котлу. Американцы не засекречивают. Там и документы, и карты с привязками — русские и немецкие. Подробные. Если там на схеме окоп обозначен — его и сегодня можно найти.И купить легально можно всё, в отличном сохране. Там же не из земли оружие. Вообще, американцам интересно всё, что с их солдатами связано — но этого добра здесь не найдёшь, они только в Европе воевали. Немецкое интересно всему миру, причём с самого начала ХХ века, то есть с имперской Германии ещё. Коллекционеров очень много, что ты… Это рынок огромный. У нас вот накапывается хлама много, но сохран обычно плохой. В Европе лучше сохран. На Украине, я знаю, ребята копают вовсю. А в Белоруссии батька запретил. Вообще копать нельзя! Но копают. Осторожно только. Там, если на партизанское место попасть обжитое — много можно унести. Да батька, наверное, этого и боится… Белорусский партизан — это ж кошмарный сон для гауляйтера!

 

 

 

От некоторых положивших здесь свои жизни не осталось даже костей. Только вот такие ботинки. Фото автора

Они к нам ездят иногда — с Украины, с Белоруссии. Из Латвии вон приезжали. Хотя в Прибалтике у них самих есть места обалденные, где сброс был большой. Сброс — это когда немцы сдаются, скажем, в окружении, и перед пленом сбрасывают с себя знаки различия, оружие именное. У меня приятель ездил, копал там. Привёз котелок целый значков разных и пуговиц. И, представляешь, там же нашёл кое-какие вещи, которые много старше, чем военные! Вот откуда там это средневековье в лесу лежит, а?Нам к ним было бы интереснее ездить копать, конечно. Грунт другой. Вон у нас подо Ржевом миллион солдат лежит; там много «красных» официалов копает каждый год — так скисло всё, сгнило. Я копаю, по структуре грунта вижу, что это солдат был — но не осталось от него ничего. Чего о железе тогда говорить? А вот в Псковской области, в Прибалтике — там песок, там все «чёрные» копаться любят. Почему на песок лезут? — потому что в песке лежит хорошо, в песке сохран замечательный, в песке легко найти. И копать не так тяжело. А то вон официалы могилы когда поднимают санитарные — вёдрами воду вычёрпывают, чтобы кости вытащить…».

ТЕ

(см. на обороте)

БОЕВЫЕ ДОНЕСЕНИЯ И ОПЕРАТИВНЫЕ СВОДКИ 1 ОТД. ШТАБА

207 СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ:Серия «Б»

экз № 50Командиру 7 гв. стрелкового корпуса.

Итоговое боевое донесение № 36. Штадив 207. к 17.00 16.1.44 г.

карта 50000 — 38 г.1. Противник 2 и 3 батальонами 16 полицейского охранного полка упорно обороняется на рубеже: Новины, Дятлы, высоты южн. Шулятино, Загатье, высоты с отд. домиками юго-зап. Избище (1 км.), — организованной системой ружейно-пулеметного и арт. мин. огня сдерживает наступление наших частей.Сильный ружейно-пулеметный огонь противник ведет с высот: 200 м. южн. Шулятино, 500 м. зап. Шулятино, южн. Загатье, с отд. домиками 1 км. юго-зап. Избище.Минометный огонь 81-мм минометов и тяжелых минометов из районов Лужи, лощина 500 м. сев. вост. Лужы, Шлюи, Чайки.Интенсивный артиллерийский огонь из 105 и 150-мм орудий из районов Матысово, Чайки, Дрозжино.Авиация противника непоявлялась.2. Части дивизии к утру 16.1.44 г., приведя подразделения в полную готовность, заняли исходное положение с задачей продолжать наступление, имея боевой порядок в два эшелона в общем направлении Чайки-Шлюи.В 13.10 начали наступление и к 16.00 занимают положение:594 сп. — продвигаясь по лощине зап. Шулятино, вышел на рубеж: развилка дорог 400 м. юго-зап. Шулятино, имея задачу обходом с запада Шулятино овладеть дорогой на участке перекрестка дорог 700 м. южн. Шулятино, стык дорог 200 м. юго-вост. Шулятино.597 сп. — выйдя на сев. зап. окраину Загатье, продолжает развивать наступление обходом Загатье с западной стороны.Отдельным Лыжным батальоном — ведет наступление по лощине вост. и юго-вост. Загатье, имея задачу совместно с 597 сп овладеть Загатье.598 сп. — во втором эшелоне за 597 сп и Отдельным Лыжным батальоном сзади 500–600 м. С 16.30 развертываясь из-за левого фланга лыж. б-на наступать на Шлюи.3. Общий численный состав дивизии на 16.1.44 г. — 4920.

 

4. Обеспеченность:а) продфуражом (в сутдачах):

консервы мясные — 3,0

консервы рыбные — 0,6

жиры — 3,2

мука хлебная — 4,0

сухари — 2,9

хлеб — 0,8

мука сортовая — 4,0

крупа разная — 0,8

концентраты — 2,8

сахар — 8,0

табак, махорка — 4,3

овес — 1,9

сено — нет.б) боеприпасами (на 18.00 15.1.44 г., в б/к):

винт. патроны — 1,0

пист. патроны — 1,0

ручные гранаты — 0,5

82-мм мины — 1,0

120-мм мины — 0,7

45-мм выстрелы — 0,5

76-мм выстрелы ПА — 0,5

76-мм выстрелы 2/30 — 1,1

122-мм выстрелы 38 г. — 0,2

122-мм выстрелы 10/30 — 0,7в) Г.С.М. (в заправках):

автобензин — 0,3

керосин — 1,3

лигроин — 1,05. Потери за 15.1.44 г. (уточненные): убитых — 54, раненых — 243 чел.6. Потери противника: в живой силе — до 50 солдат и офицеров убитыми и ранеными; в технике — уничтожено 6 пулеметных точек, подавлен огонь двух 81-мм мин. батарей и одной 105-мм арт. батареи.

Я

Выданный мне металлоискатель оказался на удивление лёгким: метровый шток был увенчан тонким плоским диском с отверстием по центру. Мы сложили рюкзаки на бугре, где раньше было предполагаемое Избище, и разошлись. Собственно, детектор металлов и сапёрная лопатка — это всё, что нужно копателю: в этом меня уверили в два голоса дядя Лёша и Пал Аркадьич. У самого дяди Лёши лопата, правда, была не сапёрной, а какой-то особой, лёгкой и ухватистой. Моя же лопатка относилась к находкам — ей копал кто-то из наших солдат в Великую Отечественную, а дядя Леша её вытащил из земли пару лет назад. Штык лопатки был в отличном состоянии. Синяя изолента как бы отделяла этот штык от новодельного древка.Прибор запищал через секунду после включения. Я остановился и поводил кольцом над травой. Писк не прекращался. Положив прибор на землю, я взялся за лопатку. Затем я повторял это — всё время одно и то же — действие ещё десятки раз. Результат ошеломил меня. Из земли буквально лезли килограммы железа. Бесконечные рваные и корявые осколки от снарядов и мин, гильзы, гильзы, гильзы, немецкие и советские, маленькие кусочки неопознанного металла. Слово «нашпигована» слишком бедно для псковской земли в районе Избища — повара не шпигуют пищу с такой бездумной щедростью. Через час у меня ломило поясницу и с непривычки побаливало плечо. Я не мог отличить по звуку — стоит ли копать в очередном месте или нет; я упорно копал и вытаскивал один зазубренный артефакт за другим. Попались необычные гильзы — и я рассовал их по карманам. Потом, сразу за невысоким бруствером (какой высоты он, интересно, был 70 лет назад?), я наткнулся на россыпь красивых патронов, высыпал гильзы и сунул патроны на освободившееся место. Ещё через час я высыпал из карманов всю мелочь и, проклиная свою неопытность, потащил к месту сбора свою супернаходку: целый танковый трак!Погода совершенно разгулялась, и от ночного минуса не осталось и следа: между приветливым жёлто-зелёным лесом и радушным синим небом не хватало только идиллически чирикающих птичек.Карабкаясь от одного окопа к другому и перебираясь через воронки прошлого военного века, я наткнулся на дядю Лёшу.— Во! — горделиво брякнул я перед ним трак. — Видал? От танка, небось?Дядя Лёша задумчиво глянул на трак.— Это от ДТ-75. Тракторный. Красивый, — дядя Лёша пытался скрыть насмешку в голосе, но она так и лезла наружу. Я в сердцах скинул трак с обрывчика, и он тут же исчез между соснами.— Смотри, — примирительно обратил моё внимание на поваленный ствол дерева дядя Лёша. — Я тебе чтоб показать…

 

 

Крышка от немецкого котелка с нацарапанным на ней именем прежнего владельца «Вернер» ждала нового хозяина без малого 70 лет. Фото автора

На стволе в совершенно выставочном порядке лежали только что выкопанные чёрным археологом кружка, снарядик и непонятная железка. Я потянулся к снарядику.— Не трогай! — дядя Лёша в первый раз прикрикнул на меня, — это от сорокапятки, видишь? Стреляный, но не разорвавшийся. Опасная штука. Этот вот как раз может грохнуть. Оставь.— А кружка — немецкая? — попытался я сгладить собственную оплошность.— Не. Наша. Вот это — немецкое. Это крышка от котелка. Подписная, именная! Смотри… — И я увидел на крышке нацарапанное имя: Werner.Не испытывая особой радости от своих неудач, я покинул дядю Лёшу и возвращался на бугор, чтобы посидеть под солнышком, пока копатели закончат работу и соберутся, чтобы идти в лагерь. В двух десятках метров от видневшихся в траве рюкзаков прибор запищал истошно и уверенно. Неизвестно зачем я воткнул штык в землю. Лопатка сразу же глухо звякнула, уткнувшись во что-то твёрдое. Поковыряв немного плотный дёрн сапёркой, я стал отрывать предмет руками. И через минуту я держал в ладонях большую неразорвавшуюся миномётную мину. Кусочек колпачка взрывателя, сделанный из материала, похожего на карболит, был отколот моей лопаткой.— Мда… Ловко ты её зацепил… — задумчиво проговорил дядя Лёша, осматривая трофей через пару часов, когда они с Пал Аркадьичем вернулись к рюкзакам. — Могла и ё*нуть.— А забирать будете её, — осведомился я, — сохран, вроде, хороший?— Не, — равнодушно оценил все находки Пал Аркадьич, — тут ничего интересного нету.На траве передо мной лежали: большая мина, маленькая мина, снарядик, пробитый пулями котелок (в отличие от песни, пробито было не днище, а бока), очередная сапёрная лопатка. Патроны и гильзы никто не собирал. Дядя Лёша любовно оттирал подписанную неизвестным немцем Вернером крышку котелка — и это была единственная находка, заинтересовавшая копателей за целый день.

[fantom1 3 162]

«…Соотношение наших и немцев, которых мы находим, — страшное… Вот смотри: за всё время, за много лет копания, я нашёл пятерых немцев. Пятерых только! Причём они были обобранные все. Сказать, что мало немцев, — значит ничего не сказать. Немцы своих выносили при любой возможности. Бросали — только если совсем их гнали и шею мылили. Хоронили всегда, и хоронили в основном не в братских могилах, а в именных. И в архивах немецких эти могилы отражены, с точными координатами. Есть и братские немецкие — но это, скорее всего, наши их хоронили. Санитарные захоронения обычные, чтобы не воняло. Немцы старались не бросать. Чего говорить — они умудрялись из Демянского котла даже, из окружения, больных и раненых по возможности эвакуировать!А наши… Я помню один день в Новгородской области — я за день нашёл 36 человек. За день! Подо мхом лежали, верховые все, то есть не прибранные после боя. Буквально десять сантиметров мха над ними наросло — вот и всё. На немецкие траншеи, год 1941-й или 1942-й, видимо, была атака. Они перед траншеями и легли. Берег озера Вельё, до воды метров десять, до траншей метров двадцать. Зимнее наступление; по льду перебегали. Вот тебе соотношение. И таких верховых знаешь сколько солдат ещё лет десять-двадцать по канавам, по кюветам, по обочинам лежало? И обобранные все. Как ни парадоксально. Хоронить их никому не сдалось. А по карманам пошарить любители всегда были.После войны, я слышал, бригады колхозников собирали — перезахоранивать неглубокие санитарные ямы. Потому что пахло сильно. Перевязывали рты-носы тряпками. Крючья брали и стаскивали, в ямы, в воронки перезахоранивали. Уже полуразложившееся всё было, биомасса такая из бойцов. Почему у нас много солдат брошенных? Потому что они никому не нужны были. Они и сейчас никому нужны, по большому счёту.Человека находишь по металлу обычно. А если человек бежал, если каска соскочила или винтовка отлетела — ты его не найдёшь. У солдата с собой мало в атаке: оружие, патроны, пара гранат. Вещмешок редко с собой брали. Кружка может вдруг зазвенеть, бритва, мелкие деньги иногда. Ладанка, расчёска дюралевая. Если это фельдшер — у него часы с собой могут быть. Мы вот копали небольшую воронку, метра два в диаметре, нашли там двух солдат и медсестру. Вот у сестры были часы — пульс считать. Как опознали, что медсестра? — а поясной ремешок узкий и сапожки маленькие.Советские котелки почему-то — редкость. Штыки попадаются на покойниках, пряжки, ремни. Иногда бумажник найдёшь, документы все истлевшие, размокшие, нечитаемые. А ложки — нет, за голенищем ложки не таскали. Литературщина. Откуда голенищам-то взяться? Наши солдаты в ботинках и обмотках воевали. А туда ложку не засунешь. Сапоги очень редко встречаются. Я нашего офицера одного только в сапогах лично откапывал — так сапоги у него немецкие были. В обуви фаланги пальцев ног остаются часто. Странно. Мясо выгнивает, а кожа и кости остаются в ботинках. Ботинки когда выкапываешь — оттуда могилкой пахнет ой-ой как. Особенно если в глине лежали.Но и людей в земле меньше становится. Бойцов убитых. Я вот в этом сезоне лично выкопал только двоих. Всего-навсего. А так по десять-двадцать человек за год я вытаскивал. Солдатиков…»

ТЕ

ЖУРНАЛ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ 312 СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ:15.00 312 стр. см. див. к исходу дня 13.1.44 пропустить через свои боевые порядки части 65 гв. сд на рубеже: Жеглово, Шалаи, Свибло, после чего совершить марш по маршруту: Лопатова, Гречихи, Булохи, Ровная Нива, Подберезье и сосредоточиться в р-не: Шулятино, Подберезье.Рубеж представляет собой систему траншей и ДЗОТ»ов.В ходе боев взято 4 пленных, принадлежность: 313 полицейский охранный б-н. Дивизия, получив новую задачу, готовится к передислоцированию в новый р-н боевых действий.Лыжный б-н в 17.00 выступил по указанному маршруту и к 24.00 приблизился к Ровная Нива, где был обстрелян пр-ком. Разведкой было установлено, что Ровная Нива, Подберезье — заняты пр-ком. Б-н развернулся и занял исходное положение для наступления — лес 200 метр вост. Ровная Нива. 1081 сп к 21.00 пропустил через свои боевые порядки подразделения 65 гв. сд, совершив марш, достиг опушки леса 0,7 км сев. вост. Ровная Нива. Разведка была обстреляна сильным пулеметным, автоматным и минометным огнем пр-ка, после чего полк сосредоточился в данном р-не в готовности.Обе контратаки были отбиты с большими потерями для пр-ка.1079 и 1083 сп в течение дня приводили матчасть и подразделения в порядок, производили работы по строительству жилых землянок, шалашей и отрывке щелей.На 24.00 части занимают положения: лыжный б-н — лес 0,6 км южн. Ровная Нива, 1079 сп — в 23.00 выдвинулся и занял исходное положение для наступления — лес 0,8 км юго-зап. Ровная Нива; 1081 сп — 0,6 км зап. Шулятино; 1083 сп — сосредоточился в р-не лес 0,5 км вост. Ровная Нива.Части дивизии ведут огневой бой с пр-ком, пополняются б/припасами и готовятся к дальнейшему выполнению боевой задачи.Потери: убито — 90, ранено — 480 чел.Потери пр-ка — убито и ранено до 350 солдат и офицеров.

Я

Мы возвращаемся в лагерь, и копатели опять уходят — немного побродить, пока ещё светло. Глядясь в боковое зеркало джипа, пытаюсь заложить в глаз гентамицин — вдруг раз в жизни лекарство подействует прямо сразу, безо всякого дурацкого системного действия? Я разжигаю костёр и иду ломать сухие сосны.За дровами надо пройти по упругой, выстланной хвоей сухой дороге совсем немного. С гентамицином в глазах не видно вообще ни пса. И жарко. И пот льёт. Состояние лихорадочное, и хорошо, что копатели ушли и не видят меня. В радиусе ста метров от нашей стоянки — шесть больших, здоровых блиндажей. Даже спустя без малого семь десятков лет видно — какими огромными они были. Есть блиндажи с предбанником. Весь лес ископан. И везде блиндажные ямы; они поросли лесом, и пронзившим несуществующие накаты ёлкам уже лет по тридцать. Я иду за дровами и пытаюсь проморгаться, чтобы удостовериться, что иду куда надо. Я скверно чувствую себя. Даже не имея никакой выраженной, так сказать, боевой задачи. Как живут на войне, даже если в тебя не особо стреляют? Если просто надо копать блиндажи по нескольку кубов земли каждый, и надо валить и пилить сосны — но не сухие, а живые? Вот, например, огромный блиндаж — я даже вижу остатки полусгнившего трухлявого наката!— Да ты сдурел, какой накат! — голос вернувшегося дяди Лёши сквозь треск костра звучит весьма дружески. — Это попадало после войны уже поверху и сгнило. Ну какая сосна вылежит тут семь десятков лет, а? Вот, посмотри лучше — чего я копнул.Дядя Лёша с гордостью достаёт из кармана артефакт. Это немецкая ременная бляха. На ней написано «Gott mit Uns».— Здорово! — я больше радуюсь тому, что есть возможность поручить заботу о дровах товарищу.— Вот, казалось бы, копано-перекопано тут всё, а пряга лежит вон какая! Веймарская пряга! — дядя Лёша весь светится изнутри. Он любовно оглаживает пряжку, вычищая шершавой ладонью остатки песка. К булькающему на плитке котелочку подтягивается из леса Пал Аркадьич, сноровисто таща мину, диск от ППШ с работающей пружиной и большую снарядную гильзу — показать мне и дать сфотографировать.находки черного копаря

 

 

 

 

ОНИ

«…Немцы, конечно, богаче были с точки зрения имущества. У них и воинского снаряжения было достаточно, и личных вещей всяких много… Вот представь себе: долгосрочное стояние. Фронт стоит неделю, две на месте. Оно не секрет, где какие позиции располагались. И копаешь — вот траншеи немецкие, вот красноармейские. Немецкие — изрыты все. Наши — стоят некопаные. Потому что в русских траншеях найти ничего нельзя, пустые они. И даже если на неразрытое попал — когда копаешь, сразу понимаешь, что попал на русские траншеи. Потому что ни х** нету! У немцев — консервные банки, снаряжения куски, всякая мелочь бытовая, хлам, бутылки с выпивкой, пивные бутылки даже есть. А русские траншеи — там как будто никто не сидел, никто не воевал, никто не стрелял… Изредка — изредка! — найдёшь консервную банку. Бутылку в русских траншеях найти нереально. Если только немецкая, трофей взяли. Банка из-под тушёнки — одна на блиндаж, если долго стояли. Я не знаю, чего там они жрали на фронте. Наверное, мох. Во всяком случае, я никаких артефактов пищевых не находил почти.Да и по самой траншее сразу видно — немецкая она или наша, по профилю. Немецкие — они более извилистые, сделанные по определённому шаблону, по уставу строго. И фактически все одинаковые. Куда бы ты ни пришёл, на любом фронте — в одном и том же месте блиндаж, в определённом месте стрелковые ячейки, сортир, помойка… по уставу всё. Советские окопы, как правило, более прямые. В основном. Есть и разветвлённые, но это потом, ближе к концу войны, такие копали. Блиндажей мало у нас, и они маленькие. Наши-то бойцы в основном в землянках жили. А немцы — в домах…Когда блиндажный городок находишь — вот это радость. Есть десяток блиндажей, жилая территория, там никто не воевал. Но в то же время люди там стояли достаточно долго. Что-то теряли. Что-то выбрасывали. Поисковики все любят ковыряться в немецких помойках. Немцы были аккуратисты, по кустам особо мусор не разбрасывали. Они выкапывали неглубокую яму и бросали туда. Консервные банки, бутылки, боеприпасы, пришедшие в негодность штыки, пряжки, ремни, фляжки, стаканчики от фляжек, посуда, топоры, колуны… Я как-то раз колун нашёл, а рядом с ним, на бруствере — фляжку. Полная была, со спиртным… забавно найти водку 70-летней давности… немецкая фляжка.Сейчас здорово на убыль всё пошло. Везде люди с приборами и с лопатами походили уже. Многие перестают ездить, насколько я знаю. Отдачи никакой, хотя и время тратишь, и деньги. Где хороший грунт — там всё выкопано, где плохой — там всё скисло… Хотя-то, сколько мы копаем — это херня. Представляешь, сколько они в войну земли перекидали?..»

ТЕ

БОЕВЫЕ ДОНЕСЕНИЯ И ОПЕРАТИВНЫЕ СВОДКИ

207 КРАСНОЗНАМЁННОЙ СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ:Командиру 93 стрелкового корпуса

Боевое донесение № 121 штадив 207. 12.00 11.4.44 года

Карта 50000 — 38 года1. Противник обороняется на прежнем рубеже, в течение суток активности живой силой не проявлял, вел редкий ружейно-пулеметный и арт. мин. огонь по боевым порядкам.Отмечено действие: районах Замошица, Норкино — минометные группы, — выпущено до 30 мин.; Киселово, Краскова, зап. Замошица — двухорудийные 105-мм батареи, трехорудийные 105-мм батареи из Наволок, одно 150-мм орудие Горивец, — всего выпущено снарядов до 150.Наблюдением отмечено:

— в глубине обороны по дорогам: Норкино-Середеево, Фелистово-Бубново, Начвино-Краскова — редкое движение мелких групп (2–3 чел.) пехоты и автогужтранспорта;

— 20.00 — районах Фролово, Камово, Стар. Пустошка — очаги пожаров.

2. Дивизия прочно удерживает прежний рубеж. Личный состав продолжает инженерно-оборонительные работы на переднем крае и глубине, ведет наблюдения за противником.597 сп. Отрыто траншей — 163 пм, углублено — 283, оборудовано пулеметных площадок — 4, минометных ОП — 2, построено блиндажей — 2, поставлено ПП мин — 82 шт.

Работало — 186 чел.594 сп. Отрыто траншей — 90 пм, углублено и расширено — 580 пм, оборудовано пулеметных площадок — 2, стрелковых ячеек — 8, установлено проволочного заграждения — 800 пм, ПП мин — 300 шт.

Работало — 258 чел.В ночь на 11.4.44 года 8 стр. рота сменила 1 стр. роту. 1 стр. рота выведена район Могильно.598 сп. Отрыто траншей полного профиля — 362 пм, неполного профиля — 80 пм, очищено траншей — 825 пм, оборудовано артиллерийских ОП — 1, ниш для боеприпасов — 1, открыто водосборных колодцев — 1, водостоков — 4.

Работало 273 чел.780 ап. Отрыто траншей полного профиля — 203 пм, неполного профиля — 9, оборудование пулеметных площадок — 1, стрелковых ячеек — 19, блиндажей — 2, ниш для боеприпасов — 3, конюшен — 4.

Работало — 399 чел.420 ОИПДТ. Углублено траншей — 10 пм.

Работало — 25 чел.338 Отд. сап. батальон — поставлено ПП мин: районе 597 сп. — 82 шт, районе 594 сп. — 30 шт, поставлено проволочного забора в один ряд кольев в районе Кошнево — 110 пм, рогаток — 10 шт.

Работало — 21 чел.Личным составом спецподразделений дивизии (учебная рота — 7 чел, хим рота — 13 чел., отд. рота связи — 7 чел., управление КАД — 7 чел.) отрыто траншей — 108 пм.3. Потери за истекшие сутки: убитых — 2, раненых — 2, заболе — 4.Потери противника: минометным огнем уничтожено до 4 чел.Итого запланировано и выполнено инженерно-оборонительных работ на 11.4.44 года.

==========================================================

По

плану Выполнено

на

11.4.44 г. В т. ч. выполнено

за

сутки Осталось

выполнить

==========================================================

Отрывка транш. п/проф. 20100 17563 773 2537

-»- -»- неполн. — 832 832 —

Оборуд. пулеметн. площ. 140 168 9 —

-»- мином. ОП 53 42 2 11

-»- арт. ОП — 57 3 —

-»- стрелк. ячеек 400 227 27 173

-»- блиндажей 66 170 7 —

Установка проволоки 14000 8840 700 5160

-»- ПТ мин 2100 727 — 1373

ПП мин 5300 6282 112 —Всего занято на инженерно-оборонительных работах 1211 чел.4. Решил: Прочно удерживать занимаемый рубеж, усиленно продолжать инженерно-оборонительные работы на переднем [крае] и глубине.Командир 207 стрелковой дивизии

краснознаменной дивизии

полковник ПереверткинНачальник штаба дивизии

гвардии полковник Андрианов

Я

Мы сидим вокруг костра. Ужин съеден.В глазах у Павла Аркадьевича стоят слёзы. Он увидел найденную дядей Лёшей веймарскую пряжку с надписью «Gott mit Uns», а сам такую не нашёл. Павел Аркадьевич пытается спрятать горе: он косит взглядом вдаль от костра, отворачиваясь влево, чтобы не было заметно, как непроизвольно топырятся в обиде его губы. Павлу Аркадьевичу 21 год. Длинный сосновый сук, следуя за движениями его кисти, чертит холодную сухую землю.— Вообще брошу это всё к чёртовой матери, — бурчит себе под нос Пал Аркадьич, не рассчитывая на сочувствие. — Ходишь тут, ходишь… и пустышка одна… ничего нету.— Паш, прекрати, — мирно урезонивает его дядя Лёша. — Ещё найдёшь.— Копаешь, копаешь… и ничего не находится, — обида Пал Аркадьича не умещается в слова. Он встаёт и отходит, разгоняя руками дым.— Отдал бы ты молодому пряжку-то, дядь Лёш? — голосом Махатмы Ганди говорю я.— Я чего, о**ел? — искреннее непонимание в дядь-лёшином голосе. — Это так просто отдавать нельзя! Ты думаешь — мы почему по одному ходим? У нас вот с Пашей отношения хорошие, а бывает, поисковики до драк отношения выясняют. При мне был случай: два пацана глубинником назвонили какую-то цель. И стали копать. Грунт тяжёлый. Часа два копали. Позванивали временами — звенит! Яма углубилась, тяжело стало вдвоём копать. Они по очереди. Один вылез, другой копает. Там же неизвестно, что в яме: может, ящик из-под патронов пустой, а может что-нибудь стоящее? И вот только поменялись в очередной раз, тот, что внизу, копнул два раза и дорылся. И вытащил автомат в отличном сохране. И там такие баталии у них начались — кому он принадлежит — ты не представляешь… Так что в этих делах лучше одному ходить, — наставительно завершает дядя Лёша. — Да и нечасто они попадаются, чтобы раздариваться.Пал Аркадьич возвращается успокоенный. В несколько движений он расковыривает миномётную мину, ставит на костёр котелок с кипятком и начинает плавить тротил.— Тебе оно точно надо? — с ленцой спрашивает дядя Лёша, моральные позиции которого уже не так сильны, как прежде.— Надо! — упрямо отвечает Пал Аркадьич — Домой возьму.Я боязливо отодвигаюсь на метр. Это отодвигание в случае взрыва меня не спасёт. Оно рефлекторное, то есть бессмысленное.Дядя Лёша с облегчением пьёт водку: день закончен. Я настраиваюсь пережить ещё одну ночь на ледяной земле. Пал Аркадьич вступает с нами в спор — где лучше жить на свете. Мирно булькает на костре кипяток, в котором вот-вот выварится из мины аккуратный сильно пахнущий тротиловый столбик.

ОНИ

«…Огорчает меня отношение официалов к костям. Иногда чисто для галочки фигачат, для отчётности. И врут: заявляют, что найдено много, а там и половины нету. Как ты их посчитаешь, бойцов — по черепам? Так там не у всех черепа есть. А если он надвое расколот — это два человека или один? Они считают, что два, даже если половинки сходятся. Официалам для отчётности это хорошо. Чем больше костей — тем лучше показатели. Я им в том году больше двух десятков человек сдал. Они берут, спасибо иногда говорят.И потом — ты пойми главное: откуда тащат кости? Там подавляющее большинство уже вытаскивается из санитарных захоронений, из ям. Стояли во время боевых действий санбаты, в тылу — госпиталя полевые; умирали бойцы — их в санитарных ямах хоронили, «санитарках».

 

 

После боя если хоронят, «санитарки» роют опять же.Инженерно-оборонительные сооруженияПару лет назад под Велижем была Вахта памяти, в Смоленской. Много народу, много детей, интернациональная — с белорусами. И вот на закрытии рапортовали — кто сколько сделал, кто сколько бойцов поднял. Всего было вытаскано более 800 человек. Сложили кости в мешки… я думаю, если подогнать пару ЗИЛ-130, всё бы не поместилось. 800 человек — это много. Даже в мешках. Но 99 % людей, которые в этих мешках лежали, — они были из санитарных ям. Там большие были «санитарки», по 40–50 человек было похоронено. Под Велижем тогда две дивизии положили… атаковали в лоб две деревни, пик прорыва был, больше десяти тысяч бойцов только безвозвратные потери… Две дивизии уложили. Мясом закидали. 43 год, осень. Наши наступали.Нет, это, конечно, тоже нужно, наверное, — «санитарки» раскапывать, и госпитальные могилы, и боевые. Там и учтённые бывают, и неучтённые. Разные. Закапывали, чтобы не воняло.Так что, видишь, перезахоранивают захороненных уже. Цифры нужны. И в последние годы появилась тенденция — конкурирование за места поиска. Официалы уже друг на друга кричат — «к нам не лезьте, у вас есть там район поиска — там и ковыряйте, чего вы к нам лезете!». Причём это относится именно к погибшим, не к железкам. Вон в прошлом году командир А***ского отряда не поладил с командиром П***ского отряда… одни подняли в чужом районе «санитарку», полсотни человек вытаскали оттуда. Так такой скандал был… «чего вы к нам лезете!». Казалось бы, увековечивание памяти… Нет, поди ж ты… у каждого своя отчётность по этому увековечиванию.Ты не подумай, я не говорю, что официалы — плохие, а мы — хорошие. Все — мародёры. Все. Все покойников раскапывают, все железо из земли тащат, людей обирают. Просто одни — с телекамерами, с фотоаппаратами, с финансированием от властей. Другие — сами по себе. В первом случае больше в музеи попадает, во втором — меньше. Хотя, если музею прям уж надо какому — вон, езжай на вернисаж Измайловский и купи там чего хочешь. И в хорошем сохране.Каждому своё. Я знаю «чёрных», которые золотые зубы у мёртвых солдат тянуть не стесняются. И кости перезахоранивать не станут, возиться. Так, скинут под лапник с глаз долой — вот тебе и все похороны. А есть те, кто хоронит и с медальонами носится, как дурак. Ну и «красных» я знаю тоже, которые костями солдатскими друг с другом… как это сказать-то… «торгуют» неправильное слово… меняются, что ли. Один отряд, скажем, большую «санитарку» обнаружил поздней осенью, человек 50. У них уже отчётность в порядке по этому году. А у соседних поисковиков плохо с костями. Они просят — помоги. Ну, те уступают как-то. Услуга за услугу. Чего там… солдатам хуже уже не будет…»

ТЕ

БОЕВЫЕ ПРИКАЗЫ И РАСПОРЯЖЕНИЯ

207 КРАСНОЗНАМЁННОЙ СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ:Серия 1

Экз. № 2Военный приказ № 005. Штадив 207.20.1.44 г. 21 час 45 мин.

карта 50000 — 38 г.Противник подразделения 32 и 132 пд прочно удерживает рубеж: Новины, Дятлы, безымянные высоты зап. Шулятино, южн. окраина Шулятино, Загатье, безымянные высоты 500 м. от ст. Загатье.Организованной системой ружейно-пулеметного и арт. мин. огня оказывает воздействие на боевые порядки дивизии.2. 207 сд занимает и прочно обороняет полосу: Подберезье, (иск.) Дятлы, сев. часть Шулятино, (иск.) Загатье, роща 900 м. южн. Избище, Булохи, Лужки. в готовности не допустить прорыва противника в направлениях: Матысово, Подберезье, Ровная Нива; Чайки, Шулятино, Ровная Нива; Чайки, Загатье, Богородицкий угол, Избище; Глубокое, Избище и организованной системой огня пехоты и артиллерии уничтожает противника перед передним краем обороны.Готовность обороны к исходу 24.1.44 года.3. Справа обороняется 312 см. сд. Разгранлиния с ней: (иск) Лужки, Новины, отм. 164,2, 700 м. сев. Матысово.Слева обороняется 171 сд. Разгранлиния с ней: Булохи, перекресток троп 300 м. юго-вост. Избище, роща 900 м. южн. Избище, Лужи.4. Решил: боевой порядок дивизии построить все три полка в линию, создав противотанковые узлы обороны, прочно оборонять полосу дивизии и в случае прорыва противника огнем артиллерии частыми контратаками резерва уничтожить его внутри оборонительной полосы.5. 594 сп с учебной ротой занять и прочно оборонять участок: Подберезье, безымянные высоты вост. Подберезье, отд. дома 1000 м. зап. и сев. зап. Шулятино, насып строящейся жел. дор. с передним краем по западной и южной окраине Подберезье, 300 м. сев. Дятлы по скатам безымянных высот, не допустить прорыва пехоты и танков противника. Особое внимание обратить на участок оз. Пустоемогильно, Подберезье. Создать противотанковый район обороны Подберезье — начальник и командир района — начальник артиллерии 594 сп майор Жиряков.Средства: артиллерия и рота ПТР полка, одно 76 мм орудие 780 АП.Задача: не допустить прорыва танков противника из районов: Новины, Дятлово и Шулятино.Поддерживают: 1/780 ап. Иметь подготовленные огни двух дивизионов 780 ап.Ответственность за стык с 312 сд возлагаю на командира 594 сп майора Новаковского.Разгранлиния справа — граница дивизии.Разгранлиния слева — отд. дом 300 м. сев. вост. Ровная Нива, (иск) отд. сарай 500 м. сев. Чайки.6. 597 сп занять и прочно оборонять участок: отд. дома зап. сев. зап. 300 м. Шулятино, сев. часть Шулятино, (иск) Загатье, насып строящейся жел. дор. с передним краем по южн. скатам безымянных высот сев. зап. Шулятино, сев. часть Шулятино, по южным скатам безымянных высот 200 м. сев. Загатье, не допустить прорыва пехоты и танков противника. Особое внимание обратить на район Шулятино.Создать противотанковый район обороны Шулятино и севернее. Командир — начальник артиллерии 597 сп капитан Бессараб.Средства: артиллерия и рота ПТР полка, три орудия 420 ИПТД.Задача: не допустить прорыва танков противника из районов Дятлы, Шулятино, Загатье.Поддерживают: 3/780 ап. Иметь подготовленные огни двух дивизионов 780 ап.Разгранлиния слева — Богородицкий угол, (иск) Загатье, (иск) Шлюи.Ответственность за стык с 594 сп возлагаю на командира 594 сп подполковника Никифорова.

7. 598 сп занять и прочно оборонять участок: безымянные высоты 150 м. сев. Загатье, роща 900 м. южн. Избище, насыпь строящейся жел. дороги с передним краем: безымянные высоты 150 м. сев. Загатье, отд. два дома 800 м. по ст. Загатье, южнопушка рощи 900 м. южн. Избище, не допустить прорыва пехоты и танков противника. Особое внимание обратить на районы: Загатье, Избище.Создать противотанковые районы обороны:а) большак, Богородицкий угол, Загатье; командир — начальник артиллерии 598 сп капитан Новиков.Средства: три орудия 598 сп и рота ПТР.Задача: на допустить прорыва танков противника из района: Шулятино, Загатье, Избище.б) Избище. Командир — командир 420 ИПДТ майор Шишко.Средства: три орудия 420 ИПДТ, четыре орудия 598 сп.Задача: не допустить прорыва танков противника из района: Загатье, Лужи, Глубокое.Поддерживают: 2/780 ап. Иметь подготовленные огни двух дивизионов 780 ап.Разгранлиния слева — граница дивизии.Ответственность за стык с 597 сп и 171 сд возлагаю на командира 598 сп полковника Гребнева.8. Мой резерв: Отдельный лыжный батальон, Отдельная рота разведки, Отдельная рота химзащиты — расположиться и подготовить сплошные траншеи на рубеже:Лыжный батальон — (иск) Богородицкий угол, вост. опушка леса 1000 м. вост отм. 182,6.Разведроте и химроте — располагаться в районах: большак 1 км. сев. Богородицкий угол.Быть готовым контратаковать противника в направлениях: Ровная Нива, Подберезье, Шулятино, Загатье, Избище.9. Артиллерия — готовность: 6.00 19.1.44 года.Задача:1. Не допустить сосредоточения противника в районах: Новины, лес южнее; Дятлы и роща севернее; Шулятино и отд. дома южн. на перекрестке дорог; Загатье и кустарник в лощине южнее; Лужи и кустарник в ложбине сев. восточнее; Глубокое и высоты севернее.2. Подготовить НЗО перед передним краем на участках: юго-зап. берег оз. Пустоемогильно; юго-зап. окраина Подберезье; по выходам из рощи сев. Дятлы; по безымянным высотам 500 м. зап. Шулятино; по южн. части Шулятино; по лощине 300 м. зап. Загатье; Загатье, по кустарнику в лощине 500 м. вост. Загатье; безымянным высотам 800 м. сев. вост. Лужи; безымянная высота сев. 500 м. Глубокое; по выходам из болота 700 м. юго-вост. Избище.3. Подготовить ИТОЗ на направлениях:а) Дятлы-Подберезье;

б) Дятлы-Ровная Нива;

в) Чайки-Шулятино-Ровная Нива;

г) Чайки-Загатье-Богородицкий угол;

д) Лужи-Избище;

е) Глубокое-Избище.4. Подготовить НЗО внутри оборонительной полосы: отм. 172,1; южн. окраина Ровная Нива; южн. окраина отд. домиков 1000 м. юго-вост. Ровная Нива; по кустарнику в лощине и по южн. окраине Богородицкий угол; по выходам из рощи 500 м. вост. Богородицкий угол; по сев. окраине Избище.10. Инженерные работы закончить:4. Подготовить НЗО внутри оборонительной полосы: отм. 172,1; южн. окраина Ровная Нива; южн. окраина отд. домиков 1000 м. юго-вост. Ровная Нива; по кустарнику в лощине и по южн. окраине Богородицкий угол; по выходам из рощи 500 м. вост. Богородицкий угол; по сев. окраине Избище.а) сплошную траншею по переднему краю — к исходу 21.1.44 г.

б) блиндажи для личного состава — 22.1.44 г.

в) хода сообщения в глубину — 23.1.44 г.

г) промежуточную траншею на рубеже: Ровная Нива, Богородицкий угол, южн. опушка леса вост. — рыть одновременно всеми тыловиками и спец. подразделениями и закончить к исходу 24.1.44 года.11. КП — с 12.00 24.1.44 г. лес 1,5 км. вост. Лужки (основной),

ЗКП — лес 1 км. сев. вост. Богородицкий угол.12. ДОН — лес зап. Зенры; Медсанбат — лес 1 км. юго-зап. Булохи.13. Донесения представлять ежедневно к 12.00 и к 15.00.Командир 207 стр. дивизии

полковник ПереверткинНачальник штаба дивизии гвардии

полковник Андрианов

Я

Была и другая поездка, и третья. И всякий раз я возвращался в Москву, до которой было невероятно близко с точки зрения сидения за рулём: то двести километров, то семьсот. То три часа езды, а то десять.И всегда слепили встречные фары; и я отдавал гаишникам то 500 рублей, то тысячу — смотря на какой скорости они меня ловили; и проклинал отечественную мамайскую эту традицию: вставать в кустах и бесстыдно кормиться с проезжающих. Я возвращался домой, и обычные бытовые заботы захлёстывали с головой: врачи, дети, школа, дом, машина.Все вокруг живут как-то трудно, а легко никто не живёт. А ни одна из наших сегодняшних забот не сравнится ни с солдатской жизнью, ни с солдатской смертью.Нам, пожалуй, только в одном тяжелее. Мы видим исчезнувшие дороги России и её смытые временем деревни; и пытаемся не думать — а за что они дрались?

Я рассказываю эпилог

Сначала солдат был один.Хмурый дядя Лёша, прихрамывая, повёл меня от машины вдоль по еле заметному гребню, который всё задирал и задирал свой горб в небо, превращаясь во вполне ощутимую возвышенность. Мы спустились с гребня влево, в сырую низину. С веток капало. Если бы дядя Лёша не ткнул рукой в пятно, которое было чуть светлее, чем прочая коричневая зелень под ногами, я бы на это пятно наступил.Детектор запищал. Дядя Лёша расчехлил свою особую лопату и стал аккуратно резать штыком сырой дёрн и рубить корни. Я стоял и смотрел, как обнажается от травы глинистая слякотная земля. Под лопатой звякнуло. Дядя Леша опустился на колени, отложил инструмент, ласково огладил ледяной суглинок ладонями, зацепил пальцами и вытащил из земли неохотно поддавшуюся каску. Потом он ещё копал, брал лопату и бросал её, и принимался рыть землю руками, отчего нитяные автомобильные перчатки враз превратились в два куска мокрой глины; и разрубал корни, открывая то, что оказалось могилой. В полном соответствии с человеческой анатомией, сантиметрах в 80 от каски, посреди светлого пятна, в глубине, зазвякали под диском металлодетектора и были вытащены наверх четыре ржавых тяжёлых кома. После поддевания ножом один из комков волгло раскрылся, показав тусклые серо-ржавые патроны. Этот солдат нёс в бой 70 лет назад на поясе две гранаты-«эфки» и два подсумка с патронами — они-то и показали нам, где у солдата был пояс.А затем, словно молясь, стоя уже совсем на коленях в глубине покопа, дядя Лёша обнаружил сначала один ботинок, а затем — после десятка минут остервенелых поисков — и второй. Больше от советского солдата не осталось ничего, ни кусочка плоти, ни нитки одежды — ничего, кроме каски, подсумков и дешёвых ботинок. В солдатских ботинках действительно остаются человеческие пальцы. Чёрные археологи не соврали.Солдатик был один.

 

 

Он лежал головой вниз по отношению к гребню за его спиной, гребню, с которого мы и спустились — и это было совершенно непонятно: логично же прятаться за земляным укрытием, а не перед ним. Светлое пятно было остатками стрелковой ячейки, неглубокой и скверной. Такие неглубокие и скверные ячейки копают лёжа, второпях, под гибельным огнём, чтобы хоть как-то врыться в землю и на время укрыться от смерти.Немецкие траншеи были метрах в пятидесяти. Таких светло-зелёных пятен, где металлоискатель начинал пиликать, мы нашли около двадцати. Это было похоже на пехотный взвод. Взвод, который попал под внезапный обстрел, вжался в землю, окопался и остался лежать здесь навечно: то ли немцы к ночи закидали их гранатами, то ли удачно навелись немецкие миномётчики. Неглубокие, сырые и скверные стрелковые ячейки превратились в могилы — дядя Лёша не прокопал и полуметра, чтобы вытащить останки.Мы переложили каску, «эфки», подсумки и ботинки в чёрный полиэтиленовый мешок. Надо было, конечно, брать «сахарные», белые мешки — они прочнее. Дядя Лёша* курил, кряхтел и дважды отчётливо выговорил по-бабьи «прости, солдатик».Во второй ячейке было то же самое — только подсумков оказалось не два, а три, да в каске неистлевшим остался кусок черепной кости размером с ладонь. Рядом, вправо, к траншеям, чуть светлели на зелёно-коричневом фоне другие бойцы, терпеливо и вечно ждущие внимания на полуметровой глубине, даром что от их тел в кислой и болотной тверской земле ничего не осталось: они, как и тела тех двух, полностью растворились, вернувшись в прах.Мы собрали в тот же мешок и второго бойца. И перезахоронили двоих. «Чёрные копатели» не нашли и не взяли никакого хабара. В наших действиях не было никакого особенного смысла.Однако за семь десятков лет мы оказались первыми и единственными людьми, которые пожалели бойцов, погибших каждый в своей стрелковой ячейке на сыром склоне безвестного гребня в шести часах езды от Москвы; бойцов, которые в смертный миг были едва ли старше меня — да и вас едва ли старше....

[HeinzGuderian 167]

Осилил ... Есть что либо похожее почитать в свободное время ?

[Пыжик 9]

Хорошая статья. Это из "Вокруг света" двух или трёхлетней давности.

[fantom1 3 162]

 

   Ночью Леха долго не мог заснуть. Все ворочался с боку на бок, в голову лезла всякая чушь. Мерещился Казимир Карлович с конфетой от Жоржа Бормана в одной руке и пачкой свежеотпечатанных зеленых банкнот в другой. Он смеялся, острил, сыпал скабрезными шутками. Потом заявилась пышногрудая красавица с искусственным членом, что-то томно шептала и скалила клыки вампира.

   Не успел Леха толком отключиться, как противно задребезжал старый будильник. Леха нехотя встал, протер глаза. Часы показывали ровно пять. Пришло время собираться.

   Наскоро позавтракав и кое-как приведя себя в порядок, Леха закинул в рюкзак пластиковую бутылку с водой, пару бутербродов, планшет с картами, лопату, металлоискатель и подался прочь из квартиры.

   Несмотря на раннее время, а было-то всего около шести, город ожил. Машины сновали, словно в разгаре дня, пешеходы спешили по своим надобностям: кто бежал на работу, кто выгуливал собак, а кто и возвращался с ночной попойки, едва держась на ногах. И не было никому из них ровным счетом никакого дела до человека в камуфляже, армейских ботинках, кепи а-ля вермахт и натовским рюкзаком за плечами. Леха платил им той же монетой, обмеривая снисходительным взглядом, презирая за суетность и приземленность. Что их дела? Мышиная возня, не более. А он, черный следопыт, спешит заняться настоящим делом, но вовсе не повседневной житейской рутиной.

   Дремлющий мент на входе в метро не обратил на Леху никакого внимания. Да мало ли народу шляется в камуфляже? Рыбаки, охотники или просто бомжи. Таких нынче тысячи.

   В метро Леха не задержался. Проехав пару станций, выскочил из грохочущего подземелья как пробка из бутылки шампанского. Он спешил купить билет и занять место в маршрутке. Хоть путь и не был дальним, но все же хотелось кинуть кости на сиденье, а не ютиться среди толстых деревенских баб и краснорожих мужиков, от которых за километр разило перегаром.

   Дорога больше всего раздражала Леху. Как путь к месту копа, так и возвращение домой. Особенно доставали переполненные электрички с их непомерной суетой, возней, плачем младенцев, визгом поросят, кудахтаньем домашней птицы, пьяными криками, азартом карточной игры, ведрами, сумками, рассадой и прочей дрянью. Но Лес стоил того. И в том Леха убеждался каждый раз.

   Сердце Лехи начало нервно постукивать, сбиваясь с привычного ритма. Он чувствовал приближение Леса, его неповторимую ауру и волшебные флюиды. Зимой, когда мороз сковывал землю, а снег скрадывал чувствительность металлоискателя, он впадал в глубокую депрессию, переживал страшную ломку вроде той, что испытывает закоренелый наркоман, лишенный спасительного зелья. И каждый раз, вступая в Лес, он оживал, полнился духом свободы, впитывая жизненную силу. Он забывал обо всех невзгодах, семейных дрязгах, обидах, пустом кармане и прочих житейских мелочах. Он жил Лесом, стал его частью, и стремился к нему как путешественник, изможденный дальней дорогой стремится к родному очагу. В том была его вера и непреодолимая сила. Только здесь, в Лесу, он чувствовал себя человеком.

   Вот и нужная остановка. Леха с трудом пробрался сквозь толпу, спрыгнул со ступенек маршрутки на обочину и вздохнул полной грудью. Этот вдох стал частью ритуала встречи с Лесом. Машина тронулась, обдав недавнего пассажира выхлопными газами. Но Леха плевал на подобные неудобства, ведь там, за трассой, уже темнел заветный Лес.

   Леха оглянулся по сторонам, перешел дорогу и двинулся напрямик через убранное поле. Здесь стояла колючая стерня, но Леха все равно опустил глаза вниз. Эта странная, если смотреть со стороны, привычка выработалась на протяжении многих лет поиска. Только ничего не смыслящие невежды глядят вперед, не замечая того, что творится под ногами. А ведь там могут ожидать путника приятные сюрпризы, будь то гильза или монета. Однажды прямо на проселочной дороге он нашел свою первую немецкую прягу. Железная, раздавленная колесами автомобилей, она казалась ни на что не годной. Но в умелых руках она обрела вторую жизнь и была провалена заезжему барыге за целых десять баксов! Но дело тут не в деньгах, по которым в буквальном смысле ходят обычные люди, а в неописуемой радости находчика и первооткрывателя. Никакими деньгами не измерить столь сильное чувство.

   Его интересовала южная опушка. Тут, через поле, рукой подать. Именно там, если верить интернету, располагались советские позиции. На них и нацелили удар части "Мертвой головы". Танки и прочая тяжелая техника шли, скорее всего, по шоссе, отмеченному и на военных картах. Немецкой же пехоте досталась нелегкая задача - выбить русских с опушки. Если дело дошло до рукопашной, то там вполне могут быть интересные находки.

   Поле осталось позади. Ничего путного Леха там не нашел. Попался на глаза лишь один осколок, вымытый летними дождями. Но такого добра тут хватало. Вся земля вокруг нафарширована военным металлом и звенит, почти не переставая. Трудно найти чистый участок даже для того, чтобы отстроить как следует прибор.

   Вот и долгожданный лес. Леха пробрался через колючие заросли терновника и оказался в царстве вечного сумрака. Там, на поле, дикое летнее солнце да тоскливая песнь одинокого жаворонка. А здесь, под кронами вековых деревьев, долгожданный покой, щебет птиц, жужжание насекомых и нежный шелест листвы, перемешанный с дивными запахами, утонченными ароматами. Куда там восточным благовониям, приторным и резким?!

   Леха шел не спеша вдоль опушки на восток, хрустел прошлогодней листвой да сухим валежником. Изредка ему на пути попадались пустые водочные бутылки, ржавые консервные банки и прочие следы пикников и пьяных оргий. Приходилось только удивляться человеческой настойчивости и глупости. Гуляк непременно манило в лес, будто тот обладал притягательной магической силой. И при этом человек норовил все изгадить и изломать. Ладно на опушке, но даже в самых дальних и непроходимых дебрях попадались алюминиевые водочные пробки. А они, сволочи, звенят как монеты!

   Пройдя метров триста, Леха увидал первый блиндаж. Потом второй, третий. Пошли треугольные стрелковые ячейки, небольшие окопчики. Там и сям виднелись заплывшие воронки.

   - Все, приехали, - сам себе скомандовал Леха. Неспешно снял и расшнуровал рюкзак, достал металлоискатель и принялся собирать прибор, после чего включил его, отстроил от земли и взмахнул катушкой.

   - Ну, с Богом.

   Первый взмах и первый хрюк. "Низкий тон, мелкое железо", - подумал следопыт. Теперь все просто, и он отдался во власть ветреной и капризной Фортуне. Мало иметь хороший прибор и многолетний опыт. Порой все зависит от слепого везения. Можно запросто не домахнуть, пройти мимо цели, не понять сигнал. Сколько раз так бывало. А еще надо слушать прибор. Знания того, что железо дает низкий тон, а цветной металл - высокий, слишком мало. В этом, на первый взгляд, нехитром деле, есть масса нюансов. Иногда поймаешь хороший сигнал, проведешь над целью несколько раз катушкой, а он, мерзавец, либо вовсе исчезнет, либо в железо перейдет. Копать все подряд замучаешься, да и не для того дорогой прибор покупался. Вот здесь пригодится опыт и интуиция. А высокий тон может давать и большое глубокое железо. Каска, например, или массивный осколок из легированной стали.

   - Ну, сволочи, поперли! - сам с собой разговаривал Леха. - Комарье проклятое!

   Его не угнетало одиночество, а разговаривал он с самим с собой от нечего делать. Он не любил шумные кампании, не любил делиться добытой в буквальном смысле потом и кровью информацией. Впрочем, ею делиться никто из коллег также не спешил. Конечно, он мог поехать с кем-нибудь, но для этого, как минимум, его должны соблазнить колесами. Но тот, кто такие колеса имел, имел и сколоченную бригаду, где чужаков не слишком-то жаловали. Конкурентов никто не любит.

   Металлоискатель приятно запищал. Такой звук всегда радовал и вселял надежду. Что там у нас на этот раз? Интригующее, щекочущее нервы ожидание, давало определенный кайф копарю. Что там приготовила ему земля-матушка? Медный снарядный поясок, гильзу, монету? Никогда доподлинно не знаешь, что ждет тебя. Конечно, с опытом приходит понимание определенной вероятности, но только вероятности, не более. Да и то сказать, гильзы тоже разные бывают. Иногда попадаются с редкими клеймами на донцах. С арабской вязью или эсэсовскими рунами, например.

   На этот раз предчувствие Леху не обмануло. Так и есть, обычная гильза от "трехлинейки". Но и такое добро он не выбрасывал. Сунул находку в противогазную сумку, которую носил именно для таких целей - складывать туда всякий хлам.

   За час он наковырял с десяток гильз и "лимонку" без запала. Медные снарядные пояски не в счет. Столь скромное начало не вдохновило Леху. Самый обычный боевой лес с самыми обычными находками. Но тогда зачем некто неизвестный дал ему координаты? А деньги? Это ни в какие ворота не лезло! Нет, что-то здесь не клеилось и не сходилось. Поразмыслив немного, Леха решил подойти ближе к опушке и прозвонить бруствера ячеек.

   Уже на подходе попалась шинельная советская пуговица, чуть поодаль прорезная пряга со звездой и остатками кожаного ремня. Вблизи одной из ячеек Леха увидал воронку. Не исключено, что бойца убило осколками и засыпало землей. Бруствер звенел не переставая. Тут Леха отыскал несколько обойм с патронами и противотанковую гранату. В самой ячейке тоже что-то пищало и хрюкало. Металлоискатель давал смазанный сигнал, переходя с цветняка на железо. Походило на что-то глубокое и длинное. Неужто ствол? Леха отложил прибор в сторону и принялся копать. Наткнулся на раздавленную стеклянную флягу. Потом выкопал противогаз. Маску посекли осколки. Сквозь отверстия проросли корни кустарника и лесных трав. Гофрированный шланг также порядком испорчен, а фильтр прогнил во многих местах и сыпался углем. Антуражная находка, но совершенно бесполезная.

   Леха прозвонил яму. Сигнал не исчезал. Копарь вновь принялся долбить слежавшуюся землю, рубить надоедливые корни и отмахиваться от наседавших комаров. На втором штыке саперка наткнулась на что-то и заскрежетала. Железо. А ведь там запросто могла оказаться минометная мина или снаряд. Леха осторожно прирезался, обкопал находку. Пощупал рукою. Что-то длинное и тонкое уходило в стену окопа. Придется разворотить всю ячейку.

   Леха успокоился. Никаких вопов тут не было. Почему-то все пугают именно ими. Конечно, если бить их молотком, пытаться разбирать или кидать в костер, то до беды не далеко. Леха не боялся подорваться, потому как ничего подобного вытворять не собирался. Он четко усвоил одно из основных правил поисковика - не приставай к вопу, обходи его стороной, и он тебя не тронет.

   Между тем работа была кончена. Черный следопыт потянул находку на себя. И вот, на свет божий, после шестидесятипятилетнего заточения показались остатки "трехи" с примкнутым штыком. Затвор взведен. Наверняка патрон загнан в патронник. Боец не успел сделать последний выстрел. Немецкая пуля или осколок опередили его.

   Впрочем, Леха не сильно обрадовался. Ствол есть ствол. С таким добром и менты принять могут. Да и тащить почти полутораметровую дуру через весь город он не собирался. Вот если бы "Наган" или "ТТ". Это совсем другое дело. Подобный товар пользуется постоянным спросом.

   Леха прикопал винтовку, утрамбовал землю и аккуратно засыпал схрон прелой листвой и сухими сучьями. Пусть лежит на черный день. Глядишь, еще сгодится.

   Близился полдень. Голод напомнил о себе. Леха вспомнил, что с пяти утра ничего не ел и решил перекусить. Не выключая металлоискатель, он сел на какое-то бревно, достал из рюкзака припасенный сверток и попотчевал себя нехитрой снедью. Была такая примета у копателей - если не прет с самого начала, то обязательно будет что-нибудь после обеда. Леха торопился, желая проверить байку. Покончив с бутербродами, он сделал несколько шагов и поднял гильзу от карабина "Маузер". Стало быть, немцы все же брали позиции штурмом. Если так, то наверняка самое интересное ожидает копателя именно у опушки.

   Еще пару шагов и вновь цветной сигнал. "Ну, давай!" - подбадривал себя Леха. - Ага, крышка от "колотухи". - Так коллеги называли немецкую наступательную гранату образца двадцать четвертого года. - "Если есть цинковая крышка, то где-то рядом и немчик пробегал" - рассуждал Леха.

   По пути к первой линии обороны ему попался с десяток гильз, две пуговицы, обломок гансовского штык-ножа, монетка в один пфеннинг и вторая крышка от "колотухи".

   Внимание Лехи привлекла изрядно заплывшая ячейка у самого края леса, поросшая густым терном. Она была мельче других, что казалось довольно странным. Никаких воронок рядом. Ячейку явно кто-то намеренно засыпал, а потом земля немного просела. Но зачем? Кому в голову взбрело засыпать ячейку? Леха продирался сквозь кусты, прозванивая все вокруг. Пока ничего интересного не попадалось, если не считать нескольких немецких патронов.

   У края ячейки что-то пискнуло. Нет, не осколок. Сигнал вновь поплыл, перескакивая с минуса на плюс. Что-то большое и глубокое. Леха вновь взялся за лопату. Всем лес хорош, но копать в нем - одно мучение. Тут и штыковая не всегда справляется, а что уж говорить о саперке!

   Слежавшаяся земля поддавалась с трудом, неохотно раскрывая свои тайны. По лицу текли ручьи пота, заливая и щипля глаза. Леха время от времени утирался кепкой. Руки его, исцарапанные колючками, покраснели от натуги. Приходилось рубить толстые корни. Но что делать, охота пуще неволи. Азарт брал свое. С чем можно сравнить это чувство? Разве что с томительным ожиданием игрока в рулетку, когда шарик брошен. Черное, красное... Вожделенный выигрыш совсем рядом.

   Лопата чиркнула о железо, издав характерный звук. Стоп! Леха вновь ощупал находку. Нет, не воп. Нужно обкопать. Там что-то большое. Уходит в сторону и глубину. Пришлось прирезаться со всех сторон. Проклятые корни! Леха принялся аккуратно вынимать землю руками. Да, что-то большое и округлое.

   - Каска! - не помня себя от радости заорал Леха на весь лес.

   Ему повезло. Это и в самом деле была каска. Немецкая, с остатками зимнего камуфляжа. Там, где коррозия не сделала свое черное дело, местами проступал родной окрас.

   Сердце заходило ходуном, впрыск неимоверной дозы адреналина заставил позабыть об усталости, жаре, комарах, пауках и корнях. Лишь одна мысль не давала Лехе покоя - это потеряшка или хозяин где-то рядом? Если верно последнее, то ему дважды повезло. Найти "лежак", боевое захоронение, голубая мечта любого "черного следопыта". Немец во всей амуниции не чета голому красноармейцу. Тут хабара хватит!

   Убрав всю землю, Леха аккуратно поддел каску пальцами и потянул ее на себя. Та нехотя поддалась. Подбородочный ремень был все еще в земле.

   Металл обо что-то глухо ударился. В спине предательски кольнуло, голова закружилась... Через пару мгновений наваждение прошло. Леха вытащил находку и увидел на дне раскопа череп. Он лежал затылочной частью вверх. Подбородочный ремень немного сдвинул его и нижнюю челюсть.

   - А вот и хозяин! - расплылся в довольной улыбке Леха. Теперь удача заглянула и к нему в гости. Такие находки попадаются не каждый день. Захмелев от радости, не обращая ни на что внимания, Леха принялся рубить кусты и закладывать новый раскоп. Нужно вскрыть всю ячейку.

   Перед тем, как продолжить раскопки, Леха извлек череп, осмотрел его и положил рядом на бруствер. Золотых зубов у покойника не оказалось. Свои, родные, стояли на месте. Ни один не выпал. Видать, молодым погиб. Лет двадцать, двадцать пять, не больше. Лишь только одна мелочь в оскаленных останках привлекла внимание Лехи. Кто-то изуродовал мертвецу лицо. Пуля вошла близ переносицы и вышла в области затылка. И странное дело. Как чудно корни трав опутали череп, оставив на грязно-желтых костях следы тлена. А в самом черепе находилась прелая дубовая листва. Видать, мышь-землеройка устроила в нем лежбище.

   Работа кипела. Леха снял штык на двух квадратных метрах. Прозвонил раскоп. Железо хрюкало тут и там, переходя местами в четкий цвет. Теперь все сомнения отпали - Лехе попался настоящий боевой немец.

   Через пару часов раскоп был готов. Пришлось углубиться почти на три штыка. Теперь осталось самое интересное - расчистить останки. Аккуратно, желательно ножом, чтоб ничего не повредить.

   Первым делом Леха извлек противогазный бак. Хоть ему и досталось, но он еще сохранил крепость. Мелкие дыры не в счет. Все зашпаклюется и закрасится. Жаль, что бак оказался открыт. Кто-то мародерил фашиста сразу после смерти. Противогаз не тронули. Резиновая маска сохранилась вполне сносно, но матерчатые ремни сгнили. Остались только металлические пряжки.

   Патронные подсумки также почистили. Кожа на удивление выглядела довольно бодро, но нити истлели. Впрочем, это не беда. Если отмочить в касторке, то вполне можно прошить заново. Куда хуже выглядел поясной ремень. От времени и гниения человеческой плоти он задубел и потерял форму. Зато порадовала пряга. О такой можно только мечтать! Почти без следов коррозии, металл в родном окрасе, да еще эсэсовская! Такая потянет на несколько сотен вечнозеленых! Вот так удача!

   Карманы покойника, судя по всему, были пусты. Котелок со следами краски, также оказался пустым. Чуть ниже поясницы, там где располагалась сухарная сумка, Леха обнаружил хлорницу, вшивницу, тюбик зубной пасты, зубную щетку, расческу и бакелитовый бритвенный станок. Но на этом находки не кончились. Судьба преподнесла Лехе алюминиевую флягу в полном обвесе, полтора десятка мундирных пуговиц, около двух десятков бельевых, кучку алюминиевых клапанов от плащ-палатки, разгрузку, или, как говаривали, "сбрую", со всеми крючками и кольцами и кожаную "жабу". Правда, штык-ножа не оказалось, как и лопаты, от которой остался полуистлевший чехол. Видать, кто-то Леху опередил. "Лежак" явно не тронутый. Выходит, размародерили фрица еще в сорок третьем. Сапог у покойника также не оказалось. Да что там сапог! Ноги были аккуратно перерублены чуть ниже колен. Леха слышал подобные истории. Рассказывали, будто бы крестьяне, согнанные из окрестных деревень собирать и хоронить убитых, не брезговали подобным промыслом и обирали мертвецов до нитки. Наши на сельскую самодеятельность смотрели сквозь пальцы, зато немцы за такие художества не жаловали и расстреливали без лишних церемоний. Похоже, красноармейцы все же удержали опушку, и поле боя осталось за ними.

   Думая о том, Леха добрался до грудной клетки. Среди ребер он нашел эсэсовский смертный жетон, чему несказанно обрадовался. Тут обычного немца найти за счастье, а об эсэсмане и говорить не приходится. Рядом отыскался овальный знак за ранение в черном лаке. Сохран отличный. Даже крепление иглы не лопнуло. Напоследок с фаланги пальца Леха снял массивный серебряный перстень с черепом и костями - эмблемой дивизии "Тотенкопф".

   - Да, блин! Ну и денек! - не уставал радоваться Леха.

   Коп порядком измотал его, да и время торопило. Пора собираться. Мелкий хабар он рассовал по карманам, фурнитуру, крючки, кольца, карабины ссыпал в противогазную сумку. Бачек, кожу и каску уложил в рюкзак, а перстень горделиво надел на указательный палец. Кости сгреб в угол ямы и засыпал землей.

   - Покойся с миром, солдат, - театрально произнес черный следопыт.

   Раскоп он заботливо забросал листвой, сучьями и ветками терна. Нечего светить хабарные места конкурентам. Удивительно, как они не добрались до этого леса?

   Подобными вопросами Леха себя особо не утруждал. Не добрались, и слава Богу. Почем ему знать? Может этот лес для него берегла сама Судьба? Одно решил он твердо - сдаст официальным следопытам место и найденные останки лишь после того, как сам выбьет его, выходит вдоль и поперек. А работы тут минимум до зимы.

   Окрыленный, Леха бодро зашагал в сторону трассы. Идя по полю, он взглянул на юг, в сторону железной дороги. Поле упиралось в неглубокую балку, за которой начинался очередной лес.

   - Вот в нем фрицы и сидели, - вслух рассуждал Леха. - Готовились к атаке, гады. Ничего, и туда загляну.

   Но кто читал скрижали, кто видел древо судеб? Не ведал Леха, что в лес тот ему не попасть никогда!

   Маршрутка пришла вовремя. Леха живо влез в машину, растолкал рюкзаком ворчливых толстых теток. Устроившись в дальнем углу, он не обращал внимания на людей, лишь мысленно перебирал находки, оценивал их да разглядывал перстень со зловещим символом смерти на щитке.

   Неожиданно зазвонил мобильный. Леха нехотя достал телефон из нагрудного кармана. На экране высветился незнакомый номер.

   - Да, - устало произнес Леха.

   - Алексей? Категорически вас приветствую, мой юный друг, - в трубке послышался добродушный бас.

   - Простите, но...

   - А вы меня не узнали? Помилуйте, кормилец! Это я, Казимир Карлович. Как ваши дела?

   - Извините. Я и в самом деле вас не узнал, - с досадой в голосе произнес Леха. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось слышать Казимира Карловича.

   - Так как ваши дела, любезнейший Алексей?

   - Спасибо, нормально.

   - Рад слышать, - не унимался Казимир Карлович. - А я хочу пригласить вас в гости. На чашку чая, если угодно. Эмма Леопольдовна приготовит нам отличный пирог. Поверьте, она знает толк в стряпне.

   - Простите, Казимир Карлович. Сегодня не могу. Устал как собака. Давайте в другой раз.

   - Как пожелаете, как пожелаете, душа моя. Но только вы непременно завтра же перезвоните. Слышите? Непременно! - в словах Казимира Карловича послышалась скрытая угроза.

   - Позвоню. Обязательно, - с раздражением сказал Леха и нажал кнопку сброса.

   Минут через тридцать маршрутка подкатила к автовокзалу. Народ живо высыпал из машины и разбежался по соседним улицам. Ради удачного дня Леха не смог отказать себе в маленьком удовольствии, купил бутылку темного пива и выдул ее в один присест.

   Холостяцкая квартира встретила его вечным беспорядком, одиночеством и духотой. Разувшись и сняв рюкзак, Леха открыл все окна настежь, сбросил с себя пропитавшуюся потом одежду и двинул на кухню. Набрал воды в старый эмалированный таз и замочил находки. Снял перстень, еще раз полюбовался серебряным болтом, бросил его в общую кучу и отправился в душ.

   Но даже прохладная вода не могла привести его в чувство. Он устал как загнанная лошадь. Впрочем, такое случалось каждый раз после возвращения из Леса. Какая-то неведомая сила держала его в напряжении до самого возвращения. И лишь на пороге квартиры наваждение исчезало, таинственное заклятье ослабевало и он, обессиленный, падал на диван.

   Наскоро поужинав, даже не испытав желания помыть хабар, Леха завалился на кровать и забылся мертвецким сном.   

 

 

 

 

 

 

http://samlib.ru/m/maslenkow_i_w/n0001.shtml

[fantom1 3 162]

@dickblower,

 

Извини Миш,чёто последнее время кнопки западают,то дубли  прут ,то редактирование не срабатывает Хрень какая то... 

[HeinzGuderian 167]

херасе там есчё читать , не перечитать ........

[fantom1 3 162]

@HeinzGuderian,  

 

 

Всё читать будет ,возможно не всем интересно-всё таки фентази с элементами мистики..   

[HeinzGuderian 167]

@fantom1, ладно , главное что начало положено ....и обещает быть интересным ... Наверное ... 

[HeinzGuderian 167]

...- Какой такой сюрприз? - удивился копатель. - Мало сюрпризов на мою голову?    - Видите ли, Алексей, - голосом Казимира Карловича ответил Салативар. - Мы находимся во владениях Аакхабита, то есть ваших. Сорок семь веков замок оставался без хозяина. Теперь же ваши вассалы, слуги и прочие подданные, устраивают праздничный обед в честь возвращения великого герцога нижних миров, коим вы и являетесь.    - Чего? - переспросил Леха.   

- Бухать будем!....

    и тут меня накрыло ...... Я пад стол ........

[HeinzGuderian 167]

Дочитал ... Как и почти во всех книгах заключение портит всё впечатление от прочитанного . Заключение можно было и по другому придумать ...

В целом неплохо ... Время не зря потратил ....

[fantom1 3 162]

@HeinzGuderian, 

 

Знаешь -удивил немного.. Обычно такие вещи не все воспринимают  

 

Допустим Мастер и Маргарита-процентов 70-скажут хрень. 

[fantom1 3 162]

 Было это, короче, года два с лишним назад. Как раз на майские. Я тогда как копатель не совсем опытный был, только второй прибор свой купил. И вот сижу я, думаю, куда бы и с кем на девятое мая ломануться. Листаю литературу, потихоньку карты просматриваю. И нахожу я забавное описание одной ярмарки. Сельцо Коквино Московской губернии, помещика, надворного советника, Михаила Дмитриевича. Что забавно, этот Михаил Дмитриевич и был автором-составителем этого списка ярмарок. Вот что он пишет: «В этом сельце, на погосте, бывает ярмарка один только день в году, после Пасхи, в десятую пятницу». И приезжают, мол, на нее купцы из Дмитрова. И привозят всякие мелочные товары – иглы там, пуговицы всякие, запонки, платки и прочую хренотень. И расписано подробно, как до этой ярмарки от Москвы добраться.

Смотрю я в карты-межевки, и вижу, что погост от села этого достаточно далеко расположен. Я, помню, катался в том районе, места новые выискивал. И вспоминаю я четко, что сельца этого сейчас уже нет, а вот место, на котором оно стояло, забором огорожено. И таблички всякие висят, мол, ферма, территория частная, «стой-стреляю!» и все такое.

 

И решил я погост этот проверить. На форуме объяву повесил, так, мол, и так, кто хочет – присоединяйтесь. Начал народ потихоньку собираться. Причем, несколько человек, те, кто поопытней и копают давно уже, позвонили мне, да отписали, что делать в этом Коквино нечего, ферма там сейчас, не пустит туда никто. Но мне-то в это сельцо и не надо было, меня погост интересовал, а там километра два расстояние. В общем, прямо девятого, с утречка, мы туда выдвинулись. На Рогачевке собрались, да к месту потихоньку передвигаемся. Кавалькаду нашу, конечно, надо было видеть. Впереди я на тракторе своем, за мной – мерседес пятисотый, кабриолет. И клиренс у него такой маленький-маленький. За ним форд фьюжн, цвета баклажан. А замыкает все это дело старенький Фронтеро, джип опелевский. Такой вот дурацкой колонной мы пробираемся по району, место, значит, ищем. Как дорога закончилась, я недоприводным нашим говорю, давайте-ка ребятки, к нам в джипы пересаживайтесь, сейчас оффроад начнется. А им, прикиньте, пофигу. Мы, говорят, без ваших джипов проедем. И что вы думаете, прямо до места добрались, чертяки, ничего себе не оторвали. Как этот кабриолет немецкий по полю русскому днищем скреб – это надо было видеть. Картинка – та еще была. Да еще и в день Победы. Смех, короче.

 

Ну а дальше все просто. Полянку, на которой погост стоял, мы быстро локализовали. И пошли ее в семь приборов прочесывать. Первую находку Григорий тогда поднял, тот, что на «мерсе». Катькину деньгу в сохране достойном. Потом и у остальных находки пошли. Настасья Пална моя, она еще тогда со мной ездила, у лесочка копеечку отличную вытащила, Николая первого. В общем, после десятой монетки поняли мы, что место мы нашли точно, и что именно здесь эта ярмарка и была раньше. Ну, ходим мы, короче, по полянке, у всех находки прут, а у меня – хоть бы что. Прибор новый, у меня с ним только второй выезд. Привыкнуть не успел еще, хожу, мучаюсь. И ведь, главное, обидно так – место нашел, всех сюда вытащил, а находок – ну ни одной. Хожу грустный, клюшкой размахиваю. И вдруг – сигнал. Да хороший такой, уверенный. В колее тракторной. Я лопаткой поддеваю, смотрю – блестит. Достаю – матерь Божья! Рубль! «Катькин», то бишь, Екатерины Второй. Да сохран такой чудесный – как только что из под станка. Портрет четкий – каждая складочка прорисована, а герб на обратной стороне – вообще в идеале. И орел, и всадник с копьем.

 

Позвал я народ, все собрались, рубль тот обсуждают. Естественно, копать тут все начали с энтузиазмом утроенным. Час копаем – и ничего. Ну, в смысле, медяшки есть в количестве, а рублей больше нет. Настасья Пална моя, правда, крестик серебряный подняла еще, красивый такой, старообрядческий, века восемнадцатого.

 

В общем, загрустили мои попутчики, давай, говорят, на новое место выдвигаться. А у меня в окрестностях еще пару деревенек было припасено. Приехали на второе место, только расчехлились – фермеры бегут. Муж с женой, нервные такие. Вы, орут, на частной собственности ямы, значит, копаете. А мы-то и покопать еще толком не успели, так, пару медяшек убитых подняли с краю, да и все. Успокоили мы фермеров, на третье место двинулись. Заходим на холм, на котором, по картам, деревенька стояла, начали долбить – одна война: патроны, гильзы от снарядов, пара фундаментов разрушенных, кирпич кругом. Короче, не коп, а мучение одно. Спускаемся вниз с другой стороны, а там – позиция артиллерийская, раскопанная до основания. Снаряды лежат, какие то железки ржавые – типа все, что от пушки осталось. И памятник рядом стоит – небольшой такой, со звездочкой. Видать, наши коллеги, те, кто по войне роет, позицию эту вскрыли, бойцов наших подняли, да тут же и похоронили. Из всех только лейтенанта одного по медальону опознали, а остальные так и указаны – мол, боец неизвестный. В общем, постояли мы у памятника, о бойцах подумали грустно, да разъехались. Как потом оказалось, Григорий на первое место вернулся, до вечера копал, да ничего кроме меди не нашел.

 

Вернулся я на дачу, благо, у меня она рядом, километров двадцать всего. Сижу, о рубле думаю. Ну не мог он там один оказаться. Ценность-то большая по тем временам, не теряли рублей часто. Их, скорее, в клады зарывали. И вот я под пивко на даче и размышляю, а не клад ли там? Рубль тот сфоткал, на форум залил. Сижу – пивасик попиваю, поздравления от коллег принимаю, а сам думаю – кладик там или нет?

 

В общем, решил я на следующий день опять туда ехать. Другие рубли искать.

 

Тут как раз Палыч позвонил, ну вы его знаете, копатель авторитетный. Увидел мою находку на форуме, да тоже озадачился. Говорит, а не думаешь ли ты, Серый, что там клад распаханный. А я ведь именно так и думаю. В общем, договорились мы с ним на следующий день нашу догадку проверить. Палыч место это знал, он был один из тех, кто меня отговаривал туда ехать. Я ему поточнее рассказал, где находки были. Короче, пока я с утра от пива отходил, да до места добирался, звонит мне Палыч – так, мол, и так, Серый, я еще один рубль поднял. Приезжаю я туда – и давай копать. Свой рубль Палыч в метре от моего поднял, в соседней колее. Даже год близкий, у меня 1776, у него – 1772.

 

Короче – копаю. В каждом писке прибора рубль мерещится. Долбился целый день – не нашел ничего. У остальных тоже пусто. Возвращаюсь я на дачу, и еще больше по пиву ударяю. В интернет залез – на молотке такие рубли тысяч по тридцать выставляют. Тут-то меня и накрыла лихорадка. То, что Палыч рубль в метре от моего поднял – точно на клад распаханный указывает. А если клад, то рублей там этих не меньше десяти точно. И каждый по штуке баксов. Да там десятка грина минимум!

 

В общем, накрывает меня все больше и больше. Кушать не могу, только пивом и питаюсь. Сижу, планы грандиозные строю – еще один выходной впереди, надо ехать туда, грунт прямо слоем снимать. Думаю – брать своих узбеков, что на даче у меня работают, или только Настасьей Палной обойтись. Тачку уже в машину загрузил. Чтобы, значит, грунт в тачку снимать, да на чистое место отвозить, потом его проверять маленькой катушкой, дабы не пропустить ничего.

 

Семья спать ложится, а я заснуть не могу – все о рублях грежу. И уже не десять тысяч зеленых, а все двести мне мерещатся. Лежу, воображаю, как клад тот я подниму, начальству заявление на стол положу, да со всей семьей на Гоа на год-другой уеду.

 

Мучился так полночи, ворочался. А часа в три-четыре утра откровение мне случилось. Чувствую я, так явно, как по телевизору – мол, не нужно тебе, Серега, туда ехать. Не стоит это того. Даже если найдешь ты клад, не принесет он тебе счастья. Потому что, если дается тебе что-то – бери и радуйся, но если судьбу насиловать и пытаться взять то, что тебе не положено – ничего хорошего из этого не выйдет. И когда я понял это, такая благодать меня накрыла – даже не описать. Обнял я тогда Настасью Палну, да заснул счастливый. На следующий день занялся делами по даче и никуда не поехал. И такое мне умиротворение от этого пришло – сказка просто.

 

– Серега, только не говори, что ты больше туда не вернулся, на это поле, – Егор недоверчиво смотрел на него сквозь четвертую уже кружку пива.

 

– Почему «не вернулся»? Вернулся, конечно. Через пару недель, когда уже на эти рубли мне практически параллельно было, метнулись мы туда с Палычем и еще с двумя бойцами – Геной Бегуном и Кирюхой. Методично, метр за метром, сняли грунт. Прозвонили каждый сантиметр аж тремя разными приборами.

 

– И что?

 

– А ничего. Штук пять денежек лизкиных да полушек катькиных подняли, да пару чешуек поздних. И ничего. Рублей не было.

 

– Может, площадь небольшую снимали?

 

– Да если бы. Метров семь на двадцать. На два штыка вниз, местами на три. До материка дошли. Нет рублей и все тут. В общем, понял я тогда, что была это золотая лихорадка у меня. И что я ее победил своевременно. Сохранив остатки своего психического здоровья.

 

Серега победным жестом грохнул пустую кружку об стол и начал звать официантку, чтобы разжиться новой.

 

– Да, – задумчиво проговорил Егор. – Клады, это вещь такая, стрёмная. Когда я свой первый клад поднял – бабушка моя умерла через несколько дней. Любил я ее очень. Да… – Он замолчал на какое-то время. – За все надо платить.    

 

 

 

 

http://detectivebooks.ru/book/30060439/?

[fantom1 3 162]

Грустный рассказ о том, как чёрный копатель откопал для себя белого ангела - хранителя Пашу 

       

       

      Как правило, на "копе" - в поисковой работе нет случайных людей. 

      Они бывают, но не задерживаются в среде поисковиков. После нескольких тяжелых выездов, случайные люди или "завязывают" с копом или превращаются в "хабарщиков" - искателей военного барахла для личного коллекционирования или для продажи. 

       

      А бывает и наоборот. Изначальный хабарщик, любитель военной археологии или чёрный копатель внезапно осознает, что всякая военная "жбонь", отрытая на местах боев всего лишь жбонь - мусор войны, а главное в копе - вернуть с войны солдата, погибшего за Родину. 

      Слишком зыбка и многогранна грань между понятиями официальный и черный копатель. 

      Мерилом человечности и правильности копателя, является его отношение к павшим защитникам Родины... 

       

      Смерть солдата - не проходящая боль для близких людей. 

      Но особенно непереносима боль, если солдат погиб безвестно - "пропал без вести", если не известно, где и когда он принял свой последний бой, и нет возможности привезти на его могилку горсть родимой земли. 

      Неизвестность страшнее известия о смерти... 

      Как правило, Боль неизвестности, переходит от жен и детей к внукам, а порой и к правнукам. 

      Человек, осознавший суть солдатской смерти, становится настоящим поисковиком. 

       

      Людей, посвятивших поиску свою жизнь, не просто понять. 

      - Вместо того, чтобы зашибать бабло, греть животы на заграничных курортах и общаться с друзьями в престижных ресторанах, смакуя изысканные напитки, поисковики тратят деньги на приобретение дорогих металлодетекторов и походного снаряжения. При любой возможности, срываются в леса, кормят своей кровушкой стада оводов, слепней и комаров, а предзимней осенью - зарабатывают ревматизм, выбирая солдатские косточки из студеной грязи воронок. Перелопачивают тонны грунта. 

      И всё это ради того, чтобы у одного из десяти найденных солдат обнаружить смертный медальон. 

      Чтобы прочитать вкладыш одного из трех найденных медальонов и установить имя солдата. 

      Чтобы найти родственников одного из трех "именных" солдат. 

      Чтобы однажды, возможно в Вашей квартире, зазвенел телефон и незнакомый голос сообщил Вам, что Ваш дед, или мамин дядя, или навеки - восемнадцатилетний бабушкин брат не бросил оружие, не поднял руки перед врагом, а геройски погиб при атаке или обороне маленькой русской деревушки, находившейся на направлении важного удара. 

      На войне важен любой бой... 

      Поисковики пригласят Вас на предстоящее ежегодное торжественное захоронение нескольких сотен найденных бойцов, окружат вниманием, расскажут о том, что довелось испытать Вашему родственнику в последних боях, а после захоронения, злые от горечи события и показушности официальных лиц, скорее всего, откажутся от традиционных ста граммов под поминальную гречневую кашу... 

       

      Поисковики не трезвенники, они тоже горазды заложить за воротник, но с теми людьми, с которыми можно "идти в разведку" или ... на коп. 

      Как правило, после третьей стопки начинается "разговор за жизнь", когда твой собеседник "изливает тебе свою душу". 

      Впрочем, житейскую историю можно услышать и за кружкой горячего, крепкого чая. 

      Вот одна из таких поисковых исповедей, исповедь одного воронежского копаря: 

       

       

      ... "Расскажу как я запал на коп. 

      С самого детства меня интересовал период ВОВ. Фильмы про войну, рассказы о подвигах солдат, мемуары и воспоминания участников событий. 

      В далеком 1998 году (мне тогда было 8 лет) родители отправили меня в пионерлагерь "Березка", на месяц. В советские времена, наверное, один из самых лучших в Воронежской области. 

       

       [] 

       

      Но перестройка наложила свой отпечаток - дорогая стоимость путевки. В итоге его посетители - интернатовские дети всех возрастов и со всех частей Воронежской области. 

      "Семейных" нас было человек десять. Поначалу, с детдомовскими детьми отношения были натянутыми, особенно с теми, кто старше нас и особенно тогда, когда все узнали что у нас есть родители и мы не из интерната. Но потом как-то привыкли друг к другу. И самым любимым нашим занятием было убегать из лагеря во время тихого часа и шататься по сосновому лесу, играть в войну, в оставшихся с времен Великой Отечественной Войны, блиндажах и траншеях. 

      В один такой побег мы заблудились. Паника, страх. Но потом мы затихли в надежде услышать шум авто, так как рядом была дорога в лагерь и по ней часто ездили машины. И вот, когда мы поняли, в каком направлении она находится стали выходить к дороге. По пути я заметил на ровной поверхности, затянутой мхом, кочку, пнул ее и на свет показалась немецкая каска. Через несколько метров такая же картина и опять дойчеровский касон. Как сейчас помню, на одной каске проглядывались остатки декалей. 

       

      Вот такими были мои первые трофеи, жалко не сохранились. Бабушка, когда узнала, выкинула все на свалку, она в войну была как раз моего возраста и помнила, как лютовали гансы в таких касках. Так что снова копать я начал не скоро. 

              

      В 16 лет, мне представилась возможность побывать на вахте памяти (несколько дней перед ее закрытием) в селе Петропавловка Острогожского района Воронежской области. 

      Здесь трудился единственный и малочисленный в г. Острогожск (откуда я родом) поисковый отряд "Острогожец", во главе с ныне покойным руководителем, старшим прапорщиком Ерышевым. 

      Он был великолепным человеком! Сам выступил инициатором создания отряда и возглавил его, тратил собственные деньги на покупку необходимого оборудования и снаряжения. 

      Выезжали на коп по десять - пятнадцать человек. В основном студенты и учащиеся 10-11 классов. 

      Администрация города финансовой поддержки не оказывала, разве что на гробы, да на оркестр с солдатами и салютом и то не всегда. Поэтому все держалось на плечах прапорщика Ерышева, которого нет ныне на этом свете, а вместе с ним ушел в небытие поисковый отряд "Острогожец" оставив на память не один десяток найденных и опознанных солдат ВОВ. 

      В те дни пока я был на вахте, особо интересных находок не было, гранаты, патроны, всякий военный шмурдяк. Я видел целлофановые пакеты с останками воинов, но в те дни мне так и не удалось увидеть "подъем останков". Таким был мой первый и последний выезд в составе поискового отряда. 

      Но тогда я точно понял, что это занятие близко мне по душе. Но так как я был старшеклассником, а моя мама по профессии преподаватель, мне было запрещено заниматься всякими глупостями, и пришлось упорно готовиться к сдаче ЕГЭ и поступлению в ВУЗ. С копом пришлось завязать. 

      Ну вот мне 17 лет. Я читаю различные материалы по истории ВОВ в своем районе, изучаю устройство советских и немецких боеприпасов, вооружения и прочих необходимых на копе вещей. 

      Судьба познакомила меня с одним человеком, (за что я ей благодарен, кстати камрад старше меня на 7 лет) который ныне мой лучший друг, а главное, у нас много общего! 

      У него есть мотоцикл и у меня, он тоже увлекается историей ВОВ и я, и он тоже один раз был в ПО "Острогожец"! В общем, родственные души! Ну, тут началось! Первый выезд на коп, потом второй и пошло поехало. Гараж стал пополняться различными трофеями (естественно не имеющими отношения к ст.222 УК РФ).  :ca:

      Поиск осуществлялся при помощи самого могучего прибора поисковика-щупа!!! Или тупым выносом понравившегося блиндажа, окопа, стрелковой ячейки и т.д. Денег на серьезный прибор пока не было, а дешевый МД не устраивал. 

      И все было хорошо, пока одна находка полностью не перевернула наши взгляды на жизнь и на коп в том числе... 

       

      27 сентября 2009 года, мы с Сашей (мой камрад) отправились в село Сторожевое, от Острогожска около 60 км. 

      Именно там со Сторожевскокого плацдарма в январе 1943 года стартовала Острогожско-Россошанская наступательная операция по окружению и уничтожению группировки противника, состоявшей из немцев, венгров и итальянцев, на правом берегу Дона. 

      Операция проводилась войсками Воронежского фронта под командование генерал-лейтенанта Голикова Ф. И. совместно с 6-й армией Юго-Западного фронта в ходе общего наступления Красной Армии зимой 1942-43 годов. Войсками противника командовал Максимилиан фон Вейхс. 

      Перед наступлением это место посетил Жуков Г.К. и Василевский А.М., они ознакомились с обстановкой на фронте, Жуков внес свои коррективы относительно наступления. Ходят слухи, что советские разведчики в это время напоролись на немцев и последние открыли по ним огонь, а также минометный огонь по опушке леса, где была первая линия обороны Красной Армии. Георгий Константинович Жуков, что бы в полной мере оценить оборону противника и огневые точки, с которых противник ведет огонь, буквально стал под пули. 

      Он забрался на большой гранитный камень и с него в бинокль наблюдал за перестрелкой. Офицер, приставленный к Георгию Константиновичу побелел от ужаса, и умолял Жукова спрыгнуть с камня и пройти в блиндаж. 

      ... Все кто приезжает в эти места на раскопки и кто слышал об этом случае, пытаются, но пока тщетно, может, найти тот знаменитый камень. 

      Вот на этих просторах нам и предстояло так сказать работать. Около 2км Восточнее села находилось интересующее нас место. Распаханные колхозные поля. На них раньше были позиции. 

      И большой вытянутый с Севера на Юг лес, который, если смотреть на карту, напоминал по форме Африку. В лесу то и должны остаться нетронутые плугом позиции. На опушке леса была посажена аллея из берез, напротив нее непроходимый кустарник, а в середине невзрачная братская могила, в которой покоились 156 бойцов. 

      Все с именами, скорее всего похоронены сразу после взятия плацдарма. Рядом крест, и могила неизвестного солдата. Чуть в стороне, фронтом на село, стоит противотанковая пушка ЗИС-2. 

      Старожилы села говорят, что эта пушка дошла до Берлина, а теперь стоит там, где возможно в далеком 1943 году погиб ее расчет. Место красивое, цветы, бабочки пчелы, нет мусора. 

      Отсюда в глубь леса уходила грунтовая дорога. Взяв все необходимое, мы отправились в путь. Жажда приключений, мысли о немецком хабаре идеального сохрана, который ждал нас в лесу, а так же неофициальное положение нашей деятельности добавляли адреналина и дикого желания быстрей воткнуть лопату в землю. 

      Пройдя около 50 метров по дороге, мы заметили, что по ее краям начали появляться нити траншей уходившие глубоко в лес, одиночные окопы и блиндажи, воронки от разрывов снарядов. Так же присутствовали следы жизнедеятельности следопытов, отдельные окопы, выбитые ячейки и вынесенные до пола землянки. Значит не мы первые. Свернув с дороги, начали углубляться в чащу. Местами вдоль траншей тянулись остатки колючей проволоки. 

      Колючка то обрывалась, то появлялась вновь. 

      Квадратная проволока с частыми колючками - немецкая. 

      Практически везде под деревьями лежало аккуратно сложенное в кучки смертоносное эхо войны, минометные мины, неразорвавшиеся снаряды, взрывоопасные предметы всех мастей. 

      Но надо отдать должное бригаде МЧС занимающейся уничтожением ВОПов, регулярно приезжающей и чистящей лес от такого рода предметов, которые и через много лет в состоянии, при неправильном обращении, отправить на тот свет любопытного копателя, грибника и т.д. 

      Прочесывание щупом окопов и блинов ничего не давало, было пусто, либо щуп не доставал до пола. Нашли пару помоечек, в них были немецкие тюбики зубной пасты и разные мази, хлорницы, гильзы, сломанные колышки от палатки, советские кружки, гильзы и патроны с винтовок Мосина и Mauser, запалы к РГД-33 и другой бытовой хлам. 

      Обилие в одном месте хабара противоборствующих сторон навело нас на мысль, что позиции переходили из рук в руки много раз. День шел к концу, мы сильно далеко забрались, поэтому решили взять курс обратно к машине. 

      С Сашей мы уже не копали, не кололи щупом землю, а просто шли и беседовали о проведенном дне. На краю одного из блиндажей мы присели покурить, перевести дух. Это место отличалось от всего леса, деревья стояли здесь дальше друг от друга, и практически отсутствовала мелкая растительность. В процессе перекура я решил проверить этот блин. 

      Вонзил щуп в твердый как камень чернозем, пусто, чуть в стороне тоже пусто, и так несколько раз. Вдруг, у входа в блиндаж щуп во что-то уперся, чуть потянув щуп на себя, опять направил его в почву, удар мягкий, не железо и не камень, больше похоже на дерево. 

      Решили проверить. Саша достал малую пехотную лопату, немецкую, давно найденную нами в отличном сохране и восстановленную. Вот этим раритетом он стал снимать дерн. На глубине сорока сантиметров земли - скрип лопаты по железу. По форме железка напоминала край советской каски со стороны виска, как потом оказалось, это был просто лист железа, вовсе не каска. 

      Я сказал что тыкал щупом в дерево, никак не в железо. Он предложил мне проверить, а сам сел на отвал и закурил. Я налег на лопату и через несколько секунд на свет появился позвонок, затем другой. Вот это ни хрена себе, подумал я, а Саша сказал вслух. 

      Когда я читал форумы по копарьской тематике, не раз слышал рассказы о том, что при раскопе останков начинается дождь. 

      В нашем случае примета сбылась. 

      Еще до того как мы сели закурить небо затянуло тучами, в лесу воцарился полумрак, а когда Саша начал копать, пошел легкий дождик. Вот двумя позвонками и пришлось ограничиться, потому как стало темно. Положив кости на место и присыпав землей, начали заваливать блиндаж ветками, маскируя раскоп от конкурентов. 

      Мало вероятно, что кто-то стал бы убирать из него такую кучу веток, что бы прощупать блин детектором. Тем более что вокруг все было перекопано и перепроверено. 

      Видимо, в блиндаже мало металла или он очень глубоко, поэтому его не раскопали. Собрав вещи, поехали домой, дорога была как никогда долгой, молчали, каждый думал о своем, что там может находиться среди костей, животное или человек, советский или немец? Было обидно, что нам не хватило времени, а мне утром надо ехать в Воронеж на учебу, камраду на работу. Так закончился первый день. 

      В Острогожск я вернулся только через две недели. 

      В первое воскресенье после моего отъезда Саша поехал на место один. Я много раз пытался дозвониться до него, чтобы узнать, как ему копается, но не смог, очевидно, он был вне зоны доступа. Так в ожидании прошел весь день. 

      Вечером он позвонил мне, рассказал, что в блине поднял 5 человек, лежали штабелями друг на друге. Нашел два компаса, много гильз 7х62 и магазин от СВТ. И это было не все, костей там оставалось много, перед отъездом он нарыл еще два черепа. В блине покоились красноармейцы, на это указывали найденные вещи. И что самое главное, Саше, среди куч гнилого мосинского настрела, чуть в стороне от костей, удалось найти "смертник" (смертный медальон)! 

      Я был поражен этой новостью. Но вместе с радостью, меня посетило чувство, как будто я зашел в тупик, что дальше делать? Куда обратиться? И прочие организационные вопросы. С останками раньше дела не имели, да еще и с человеческими. 

       

      Ну, вот я вернулся домой и встретился с Сашей. Как ни странно медальон хорошо сохранил бумагу и данные на ней. 

       

      Данные из медальона: Прудаев Павел Иванович; 1913 г.р.; уроженец Омской области, Ялуторовского района, Кутькинского сельского совета, деревни Кутькиной. 

       

       Обсудив проблему, направились в администрацию города. Придумали по пути легенду, якобы Саша с мамой собирал грибы, и она наткнулась на кость, там же нашла медальон. 

      Не говорить же нам, какими гадостями мы занимаемся на самом деле. 

      В администрации нам сказали, что такими вопросами они не занимаются и помочь ничем не могут.  :ac: Далее пошли в военкомат. Тут почти также, только согласились помочь в поиске родственников, по данным которые были переписаны Сашей на лист бумаги. 

       

      Вот мы снова держим путь на Сторожевской плацдарм. Чтобы закончить с блином быстрее я попросил помощи Воронежских камрадов. Был уже конец ноября, холодно, лес сбросил листву и просматривался теперь на большое расстояние. Вот мы встречаем ребят, они прибыли в составе пяти человек. Артура я знал лично, мы с ним из одного города. 

      Других видел первый раз в жизни. 

      Двое ребят, моих ровесников, имена к сожалению не помню. 

      Артём лет сорока пяти. 

      И дядя Георгий, ему около шестидесяти пяти лет, преподаватель одного из воронежских университетов, копал он с самой молодости и не смотря на возраст продолжает заниматься любимым делом, за что ему респект! 

      Таким составом двинули к блиндажу. Наша находка всех удивила. Ребята начали прозванивать приборами и перебирать руками отвалы, что бы ничего не упустить. Вскрывали блин по полной, до самого пола. Стало холодать, пошел снег. У входа в блин откопалась следующая картина: головой к выходу на правом боку поджав ноги, застыли останки человека, под головой котелок и рулон из почти сгнившей шинели. Оскал черепа ясно показывал, что перед смертью его лицо было искажено болью. Наверное, он умер последним в этом блине. Напротив входа, вдоль стен, штабелями лежали останки еще 5 солдат. Дерн, корни деревьев прочно держали кости, приходилось их в прямом смысле отвоевывать у земли. Мы по очереди то копали, то просеивали землю, попадались перочинные ножи, пуговицы, противогаз с фильтром, гильзы ТТ, осколки и прочее. К вечеру блин был выбит, итог 11 солдат и только один "смертник", который на прошлой неделе нашел Саша. Горькие чувства возникают в душе, когда видишь кости, а узнать кто это, не можешь. Обидно и грустно, что кто-то не узнает, где принял смерть его дед, отец. Так как останки деть было некуда, как ни прискорбно, но они отправились в гараж, ждать дальнейшей участи. 

       

      Определиться с останками нам помог настоятель одного храма, который выслушал нашу так сказать исповедь. Он помог нам связаться с главой администрации села Сторожевое 1. Наша сказка о найденных останках при собирании грибов тут уже не помогла бы, тем более останки мы уже забрали. Поэтому сказали все в лоб, он от такого откровения был в бешенстве, говорил, что тюрьма по нам плачет и еще много всего о черных, но после вопроса: "Тебе нужны останки или нет?!" быстро сменил гнев на милость. 

       

      Договорились о встрече. Передача прошла без происшествий. Как оказалось, в Сторожевом 1 работают два поисковых отряда, из Воронежа "Бриг" и из Нововоронежа - "Ратибор". Глава села имел знакомство с представителями отрядов и интересовался вопросами поиска солдат, пропавших в годы ВОВ. Предложил нам вступить в отряд. (Нас приняли и дали корочки в августе 2010года.) Пожелал удачи и сказал, что рад нас всегда видеть у себя в селе. 

       

      Захоронение солдат должно состояться 4 мая 2010 года, на братской могиле у села. 

       

      Началась зима, самое тяжелое время для копателя, в этот раз оно тянулось мучительно долго, сильно ждали мы, когда наступит 4 мая. Зимой из военкомата пришло письмо о том, что родственники Павлика найдены. 

       

      Ну наконец наступила весна. В середине апреля 2010г. мы опять отправились на коп!!! 

      Опять километры пути, различного рода артефакты. В одиночном окопе всплыл не разорвавшийся "Pak", а под ним на самом дне окопа останки. Шея, позвоночник, таз, две ноги рука, головы нет, пуговицы, пряжка от ремня и жменька Мосинских патронов. Вот так его перебило Pak*ом. Этот боец по отработанной схеме был передан в администрацию села. 

       

      Все ближе дата захоронения. Третьего мая из Воронежа я еду в Сторожевое 1, чтобы с Сашей и поисковиками, работавшими по этому району, выкопать могилу. День был жаркий, копать закаменевшую глину занятие не из приятных. Нас было человек десять. Выкопали могилу. 

      Далее установка и покраска ограды, уборка близлежащей территории. Когда в нашей помощи отпала необходимость, мы с Сашей занялись любимым делом, взяли щуп и потопали в лес. В небольшом окопе в форме буквы "Г" из земли торчал американский ботинок (такие поставляли по "Лендлизу"), а рядом кость. Щуп ничего не нашел. Значит тупо бить до дна, через 2 часа из чернозема была извлечена кучка костей. Лоб с глазницами, фрагменты нижней челюсти, зубы одна рука, таз, нога и второй ботинок вместе со ступней. Солдата раскидало по всему окопу, кости были даже на бруствере. Опять немного патронов от Мосина, запал к РГД 33 и хвост от разорвавшейся 50 миллиметровой минометной, немецкой мины. Она, скорее всего и порвала красноармейца на части. Так за день до захоронения был найден еще один боец, итого - тринадцать. 

       

      В ночь на четвёртое мая 2010 не мог уснуть. Накануне, в Воронеж прилетела дочка и внучка Павла. Жили у Саши. Дочка рассказывала о своем отце и о своей жизни. В 1949 году у нее умерла мама, и она осталось сиротой. 

      Несмотря на удаленность могилы от села и от большого города людей было много. Военный оркестр, отряд Донских казаков, школьники, дедушки, бабушки. Все стояли вдоль березовой посадки напротив братской могилы. Выступление политиков, ветеранов, внучки и дочки Прудаева Павла. Дети читали стихи о войне. Под траурный марш оркестра из леса вышли поисковики, они несли 3 гроба, с останками 26 солдат (ну еще с теми которых нашли поисковики). Установили на табуретки у еще свежего раскопа. Батюшка начал молитву. 

      Неприятно, поразило, что Сторожевое 1 входит в состав Острогожского района, а деньги на гробы, поминальный стол и прочее выделила администрация Нововоронежской АЭС! То есть совсем другой район. Как это обозвать не знаю... 

      Пока батюшка читал молитву, я как будто потерялся сам в себе, как будто я смотрел на все со стороны и в размышлениях забылся на столько, что когда оркестр заиграл, а гробы начали опускать в яму, от выстрелов АК-47 я вздрогнул. Как будто ударили по голове и я вернулся обратно в себя. 

      Дочка Павла не сдерживала слез. 

      Поисковик, набрав в советскую каску земли, стал у края могилы, что бы все желающие могли бросить землю и проститься с солдатами. 

      Одна бабушка бросив в могилу землю сказала: "Эх братик, может и ты здесь"... 

      Я видел, как по ее щеке покатилась слеза. 

       

       [] 

       

      К этому времени мы все еще были на неофициальном положении, но нас представили как поисковиков из Острогожска. Съемочная группа хотела взять у нас интервью, но Саша наотрез отказался. Поэтому отдуваться пришлось мне. Рассказав, как происходили раскопки, они от меня отстали. А минут через 10, когда я пошел курить, парень, бравший интервью догнал меня, что бы спросить как называется наш поисковый отряд, я сказал ему правду, кто мы и как. Он явно опешил от такого откровения и начал меня подробно расспрашивать и делать записи в блокнот. 

      - Сколько человек в вашей группе? 

      -Двое. 

      -И всех этих вы нашли? 

      -Нет, наших только 13. 

      -А как вы передали их официалам? 

      -Долгая история. 

      -Да это сенсация! 

       

      Я попросил его, что бы эта сенсация осталась между нами. На могиле уже установили крест с табличкой и фотографией Павла. Я увидел его лицо впервые. А тем временем начались поминки. 

      Поминальные столы, организованные администрацией Нововоронежской АЭС были богаты угощениями. Признаюсь честно, я не пьющий, но по такому поводу изрядно накидался водкой. Все потихоньку расходились, дочка хотела взглянуть на место где погиб ее отец, мы проследовали в лес. Вот он, голый блин, на отвалах осколки, гильзач. 

      Дочь заплакала... 

      Пора собираться домой. Дочь и внучка взяли земли из блиндажа, немного гильз. Саша отдал им смертник, компас и котелок, найденный в блине. Немного погостив в Острогожске они улетели обратно домой. 

      В августе нам с Сашей вручили удостоверение поисковика, ну так, за хорошее дело, на халяву. 

      Оно все также пылится на полке, дома, где я его и оставил, на коп никогда не брал. 

      Так закончилась наша история. 

      Много изменилось во мне после этого события. 

      За эти несколько месяцев я словно породнился с найденными бойцами. 

      Они стали частью меня. 

      Глядя в глаза дочке Павла, понял, что не зря живу. 

      И в самые трудные моменты моей жизни я говорю: "ПАВЕЛ, ПОМОГИ!!!" 

 

[fantom1 3 162]

Наверняка все смотрели фильм -Мы из будущего. Но вот книга гораздо интереснее и сюжет и поступки и действия .

 

 

 

 

 

Темнело быстро. Лес казался черным. Спирт вразвалочку прошел десяток шагов и остановился у широкой сосны. Стояла пронзительная тишина. Некоторое время он невольно прислушивался к ней, затем расстегнул молнию брюк — и вздрогнул от внезапного звука треснувшейся за его спиной ветки. Спирт резко обернулся. В темноте он едва различил силуэт человека.

 

— Чуха, ты, что ли, мудак?

 

Человек ничего не ответил, стоял не двигаясь. Каким-то звериным чутьем Спирт догадался, что к нему подошел чужой. Спирт потянулся в карман за спичками, достал коробок и резко чиркнул. Яркая вспышка слетевшей серы на мгновение осветила молодого щуплого парня с бледным лицом и безумными глазами. Спирт успел отметить, что незнакомец одет весьма странно. На нем была белая разорванная рубаха, мятые штаны, ноги были босы.

 

Все погрузилось в темноту. Убедившись, что незнакомец неопасен — такого он уделает одной левой, Спирт рассмеялся и иронично схватился за сердце.

 

— Ну, блин, чувак, напугал.

 

В темноте было видно, что незнакомец оглядывается по сторонам. Спирт недовольно отвернулся к дереву, чтобы начать процесс:

 

— Поссышь тут. Тебе чего — леса мало? Чего смотришь — извращенец, что ли?

 

Щуплый парень, будто не услышав Спирта, тихо приблизился к нему и спросил:

 

— Наших много?

 

Спирт вздрогнул и на всякий случай решил припугнуть:

 

— На счет ваших не знаю, а наших хватит. Давай вали отсюда, пока башку не проломили.

 

— Где наши? — продолжил щуплый глуховато и вкрадчиво.

 

Спирту стало не по себе. До ближайшей деревни километра три, туристов тут нет — специально тихое место выбирали. Что тут этот придурок ночью в лесу делает? И одет странно, если не сказать больше. Мелькнула мысль, что так одевают покойников. Но самым странным и одновременно страшным был взгляд незнакомца — безумный, устремленный в пустоту.

 

Спирт одной рукой медленно застегнул штаны, а другую засунул в карман, где лежал нож. Резко повернувшись в сторону щуплого, он обнажил лезвие и сделал несколько махов.

 

— Я тебя предупредил!

 

Но незнакомца уже не было. Тишину заглушало лишь бешеное биение сердца Спирта. Некоторое время Спирт безрезультатно вглядывался в темноту. Парень словно испарился.

 

* * *

 

— Вот сука! Уроды всякие!

 

Возмущенный Спирт подошел к сидящему у костра Черепу. Присев, он протянул к огню руку, растопырив пальцы, — его била мелкая дрожь. Пару раз Спирт встряхнул головой, словно сгоняя наваждение. Борман и Чуха тоже подошли к костру, ожидая пояснений возбужденного товарища. По их лицам было видно, что они приняли изрядно, но сейчас, когда наступила темнота, каждому было не по себе.

 

Спирт огляделся по сторонам и, натолкнувшись на вопросительные взгляды, начал рассказ:

 

— Психов развелось. Пошел отлить. Там сосна есть, где всегда это делаю. Стою, готовлюсь к процессу, как слышу, за спиной сопит кто-то. Оборачиваюсь — парень какой-то. Глаза безумные, сквозь меня смотрят. Явный псих, не знаешь, чего от таких ждать. Сам весь в белом. И босиком. Здоровый такой. А голос глухой, как из гроба… Ну, значит, я ему говорю — вали отсюда. А он словно не слышит, идет на меня. Я незаметно нож свой достал, разворачиваюсь, а клиента нет. Понимаете, я на секунду отвернулся, и он исчез, словно не было. Хрень какая-то…

 

— Ага, и мертвые с косами стоять, — с удовольствием рассмеялся Череп.

 

Чуха подошел еще ближе. Даже в свете пламени костра было видно, как он побледнел.

 

— Мужики, я тут тоже одного чудика встретил. Позавчера вечером перепили. Просыпаюсь ночью — сушняк. Ищу воды, так вы все высосали. Чувствую, не найду — кранты. Нашел одну бутылку, где еще немного оставалось. Только приложился, слышу за спиной: «Дай напиться». Я чуть не поперхнулся. Поворачиваюсь. Стоит чувак, лицо такое бледное, что аж светится в темноте. Проводит языком по сухим губам и тихо так: «Пить, пить…» Я ему — извини, дескать, братело, у самого почти не осталось. А он свое заладил, одну руку к животу прижимает, словно там у него дырка, а другую ко мне тянет. Я думаю, щас я тебе дам. Наклонился к лопате, разворачиваюсь, а его нет. Блин, и следов на песке не оставил. Ну, думаю, завязывать с водярой надо, прискакала «белочка»…

 

Чуха замолчал. Не сговариваясь, они повернулись к месту, где был тир. Некоторое время следопыты молчали, глядя на белеющие в темноте черепа. Борман перевел взгляд на угасающий костер.

 

— Надо бы еще дровишек собрать…

 

Спирт отрицательно закачал головой:

 

— Сам и сходи. Чтобы призрак мне яйца оторвал?

 

Борман нервно рассмеялся:

 

— Какие призраки? Чего ты гонишь? Кина насмотрелся?

 

— А кто это тут по ночам бродит? — Спирт испуганно посмотрел на Бормана.

 

— Кто-кто? Дед Пихто. На голимого туриста нарвался и обоссался. Ну, набрал себе команду.

 

— Ага, Чуха говорит, что перец, которого он видел, следов на песке не оставил. А?! Что скажешь?

 

— Да, по пьяни… Ну, следопыты, слабое у вас очко. Ладно, Череп, тащи сюда эту макулатуру из сейфа. Вместо дров пойдет.

 

* * *

 

Череп вернулся с ворохом бумаг. В огонь полетели личные документы красноармейцев, строевые записки и незаполненные бланки. Следопыты флегматично отправляли их в пламя, словно пытались избавиться от наваждений. Бумага вспыхивала, на мгновение ярко освещая поляну. Тени следопытов вытягивались, и если бы кто-то наблюдал за ними со стороны, то наверняка почувствовал бы в этой картине что-то мистическое — четверо молодых парней, сидящих у костра, разрытый блиндаж с человеческими останками, расстрелянные черепа, белеющие в темноте кости.

 

Неожиданно Череп, рассматривая очередной документ, перед тем как отправить его в огонь, удивленно воскликнул:

 

— Приколись, Спирт, в этой ксиве, на фотке, пацан — вылитый ты. Только лицо умнее.

 

Спирт выхватил из его рук старый военный билет и, вперив взгляд в фотографию, невольно согласился:

 

— Охренеть, в натуре похож. Красноармеец Смирнов. Вроде не было у меня такой родни. Дед воевал, но под Москвой. Сюда его никак не занесло бы. И жив он у меня…  

 

 

 Страница номер   

 

Череп еще больше рассмеялся, взяв в руки следующий документ:

 

— Слышь, Борман, тебе сколько лет? Ты че, от пацанов правду скрывал? Это же места твоей боевой славы. На, глянь на себя.

 

Череп кинул военный билет Борману, который осторожно раскрыл его, прочитав вслух:

 

— «Красноармеец Филатов. Двенадцатая стрелковая дивизия…» М-да, а что, похож. Надо будет приколоться. Мне же, как ветерану, теперь бесплатный проезд положен.

 

Борман подмигнул притихшим приятелям и положил военный билет себе в карман. Спирт быстро порылся в куче документов, отобрав еще два военных билета.

 

— Ну просто мистика какая-та. Гляньте, а вот Чуха с Черепом. Ой, не могу… Красноармейцы долбаные. Вы че, патриоты, не могли пару стволов с собой в блиндаж прихватить?

 

Череп выдернул у Спирта из рук военный билет, раскрыл и завороженно уставился на свою фотографию.

 

— Это же надо такую хохму откопать. Давайте накатим по сто за это!

 

Чуха задумчиво рассмотрел свой документ.

 

— Ну, точно — наши морды. Странно все это. А ты по чьим черепам стрелял, Борман?

 

Все затихли и как один повернулись к расстрелянным черепам, освещаемые пламенем костра. Борман провел рукой по лицу.

 

— Бред. Полный бред.

 

Череп достал еще один документ, прочел его содержимое, а затем, кивнув на останки комиссара, неуверенно промолвил:

 

— А это, наверно, политрук Карпенко. Вот и свиделись, однополчане.

 

Спирт вскочил на ноги.

 

— Ты рот закрой, мудила. Ты понимаешь, что плетешь?

 

Череп кинул военный билет политрука Карпенко в костер.

 

— За базаром следи, псих. Сдохли они все тут! Сдохли!

 

Борман одобрительно похлопал его по плечу.

 

— Правильно. И водки пить меньше надо.

 

На небе облако обнажило полную луну. Вокруг стало светлее, только лес стеной окружал поляну. Черные следопыты облегченно вздохнули и тут же вздрогнули от сухого кашля — за спиной Бормана стоял коротко стриженный парень в белом форменном нижнем белье. Его босые ноги нервно переминались на сыром песке, выдавая страх и внутреннее напряжение. Как он подошел, следопыты не заметили. Чуха попятился, едва не упав. Череп зашарил руками за спиной, ища черенок лопаты. Спирт судорожно сглотнул и провел языком по сухим губам.

 

Парень, не замечая испуга следопытов, подошел к ним ближе.

 

— Ребята, слава богу, хоть вас нашел. Вы тут наших не видели? Нигде найти не могу. Ой, пропал я… — Парень с ужасом стал вглядываться в лица следопытов, потом безнадежно махнул рукой и обреченно промолвил: — И старшины нигде нет. Все, пропал. Амба.

 

Борман взяв себя в руки и, стараясь выглядеть бодрым, встал и подошел к незнакомцу поближе.

 

— Олух царя небесного… Тебе чего тут надо?

 

Парень неожиданно согнулся и плаксиво запричитал:

 

— Он убьет меня. Убьет… Он тут все может. Все. Ну помогите, ну! Вы же знаете, где он. Знаете? Молю, скажите, где он?

 

Череп встал, держа лопату наперевес.

 

— Слышь, ты, козлина, тебе чего дома не сидится?

 

Парень оглянулся по сторонам и, увидев расстрелянные черепа, резко сорвался с места.

 

— Вы убили его! Убили!

 

Следопыты не двигались, пока парень не исчез в темноте. Череп с размаху вогнал в песок лопату так, что она полностью вошла в него по самый черенок.

 

— Страсти-мордасти. Спилась русская деревня.

 

Борман, вспомнив о нагане, достал его, вглядываясь в темноту.

 

— Догнать бы гада да навешать кренделей.

 

Сцену довершил Чуха, сорвавшись в истерику. Вскочив на ноги, он стал бегать взад-вперед, едва не наступая на костер, истошно крича:

 

— Кого догнать? Вы что, не понимаете? Кому навешать? Это же они, они, из могил! Призраки! — И, схватив за грудки Бормана, лязгая зубами от ненависти, прошипел: — Это ты во всем виноват. Я чувствовал, не надо было с вами связываться.

 

Борман с трудом оттолкнул от себя обезумевшего Чуху.

 

— Заткнись, гнида.

 

Чуха упал перед костром на колени.

 

— Да пошли вы все.

 

Череп, стоящий в стороне, пнул его ногой.

 

— Ты кого послал, падла? Ты на кого пасть разинул?

 

— Пацаны, угомонитесь вы. Чего орете, сейчас еще сбегутся. Ноги нужно делать. — Спирт оттащил начавшего заводиться приятеля от Чухи.

 

Борман посмотрел на луну и как можно спокойнее произнес:

 

— Ночь уже. Давайте так, по утру протрезвеем и решим, что к чему. А пока валим на озеро. Холодный душ таким придуркам, как вы, не помешает.

 

Предложение было поддержано единогласно. Спирт и Череп, подхватив обмякшего Чуху, зашагали в сторону озера.

 

— Ксивы-то возьмите, товарищи красноармейцы, раритет все-таки, — пошутил Борман, пряча свой военный билет в карман.  

 

 

 

http://loveread.ws/read_book.php?id=32612&p=1

[fantom1 3 162]

На опушке леса кипела работа. Огромную поляну разбили на квадраты, натянув по периметру белые шнуры, закрепленные колышками. Часть дерна успели снять, края будущего раскопа обрамляли отвалы земли. Чуть дальше виднелись горы выкорчеванных пней и груды хвороста. На раскопе работало человек тридцать. Кто-то продолжал снимать дерн и на тачках отвозить его в сторону, кто-то аккуратно — лопатами, совками, мастерками — расчищал слои почвы, лежавшие под ним. Некоторые уже углубились по колено в вырытые ямы.

— Ну, смотри, это и есть наше поле боя! — сказал Анатолий. — Квадраты сориентированы по сторонам света, пронумерованы, чтобы точно определить место каждой находки. Видишь полоски нетронутого грунта? Это бровки. Они отделяют квадраты друг от друга. Ходить по ним следует осторожно, могут обрушиться, и под ноги нужно смотреть, чтобы не наступить на находки. Их складывают на бровку во время работы.

— Эту огромную площадку вы должны раскопать за лето? — поразилась Татьяна. — Титанический труд!

— Копать — дело нехитрое. Процесс раскопок долгий, но незамысловатый. Сначала работают землекопы. Самый тяжелый этап — вынуть часть земли и зачистить территорию. Археологи фотографируют раскоп, определяют изменения рельефа, стараются понять, откуда начинается культурный слой и где заканчивается. У него, как правило, почва другого цвета, и, кроме того, именно в культурном слое находят большую часть артефактов. Тахеометристы фиксируют зачищенную территорию, все ямы, слои, расположение крупных находок, а следом чертежник переведет в обычный чертеж данные с лазерной рулетки — тахеометра. Его пока по старинке выполняют на миллиметровке от руки. Начальники участков обрабатывают по мере поступления находки, записывают, где они были обнаружены, и только затем их относят в камеральную лабораторию [4]для регистрации. Там находки моют, чистят, сортируют, документируют для дальнейшего изучения.

— А чем же занимается начальник экспедиции? — улыбнулась Татьяна. — Контролем и общим руководством?

— Твой покорный слуга — начальник экспедиции, — с теми же интонацией и улыбкой ответил Анатолий, — будет руководить работами и описывать весь археологический процесс в отчете о раскопках. Думаю, за сезон раскопаем не больше тридцати квадратов. Пока людей маловато. Но к июлю подтянутся еще студенты, волонтеры. Порядка шестидесяти человек. Некоторые из добровольцев уже пятый сезон со мной работают. Правда, люди будут меняться. У кого-то учебная практика закончится, у кого-то отпуск.

— А как ты определил, что нужно копать именно в этом месте? — Татьяна в недоумении оглянулась.

Честно сказать, наяву все выглядело по-другому. Может, потому, что подступы к утесу затянуло березняком, которого раньше не было и в помине. Да и река вроде как отступила. Но скажи она Анатолию о своих сомнениях, что он подумает?

Она еще раз обвела взглядом раскоп, трудившихся в дальнем его углу людей, сопку, вершина которой виднелась из-за леса. Нет, вроде все правильно. Именно с этой сопки спускались воины Тайнаха…

— Шурфы закладываем, визуальную разведку проводим, — спокойно пояснил Анатолий, не заметив ее волнения. — Сегодня появилась куча умнейших приборов — георадары, лазерные дальномеры, электронные теодолиты и нивелиры. У нас работают два оператора из лаборатории неразрушающего контроля. Вот они-то с помощью георадара и уточнили место и границы будущего раскопа. Георадар — это вообще песня. Может распознать предмет размером в три квадратных сантиметра на глубине до одного метра да еще представить все это в трехмерном изображении.

— И что же показал георадар?

— Много что. Уцелели основания шести башен: четырех угловых, еще одной — проездной к полю, и той, через которую выходили к реке. Кроме того, остатки крепостных стен, нескольких внутрикрепостных и двух заглубленных в землю строений. Теперь могу сказать точно: острог погиб от пожара. Кое-где уже дошли до культурного слоя, так там просто слой углей — следы от сгоревших башен, деревянных стен и перекрытий изб.

— Здорово! Теперь ты не сомневаешься, что это Абасугский острог?

Анатолий улыбнулся.

— Не сомневаюсь, но радоваться пока остерегаюсь — чтобы не сглазить. Тьфу три раза, чтобы погода не подвела, чтобы денег хватило прокормить эту ораву, чтобы горючку снова не клянчить, чтобы техника работала как часы… Этих «чтобы» десятка два наберется, а сколько еще непредвиденных ситуаций…

Он взял Татьяну под руку и повел вдоль раскопа.

— Самое трудное — снимать дерн. Часть острога находилась под лесом. Пришлось березняк вырубать, пни корчевать. Но зато в лесу не так сильно нарастает грунт, как в поле, и вымывается он весенней водой меньше. Так что находки лежат ближе к поверхности, чем в открытой степи. В лесу дольше сохраняются на поверхности следы человеческой деятельности. В археологии это называется антропогенным ландшафтом. Если присмотреться наметанным глазом, можно разглядеть ямы от жилищ и прочих строений, могилы, остатки крепостных стен, рвов, защитных укреплений. Перед восточным валом, — Анатолий махнул рукой в сторону сопки, — обнаружили остатки рогаток против конницы — редкий частокол из остро затесанных бревен. Их вбивали в землю под углом.

— И все это вы раскапываете вручную?

— А как ты думала? К тому же — малыми силами. До культурного слоя недалеко, поэтому экскаватор или бульдозер использовать опасно. Все только ручками. Лопата — лучший друг археолога. За сезон так к ней привыкнешь, что с закрытыми глазами определишь, где своя лопата, где — чужая. Правда, профессиональных археологов — раз-два и обчелся. Привлекаем на время сезона музейных работников. Некоторые постоянно со мной работают начальниками участков, чертежниками. Записывают находки, считают их. Наша добрейшая Ольга Львовна много лет заведует камералкой.

Они остановились возле одной из ям. Паренек в майке-тельняшке и в косынке, завязанной по-пиратски за ухом, строительным мастерком аккуратно снимал тонкие слои почвы. Людмила, племянница Анатолия, в соломенной шляпе с широкими полями, в старых джинсах и рубашке, сидела рядом на корточках и перебирала руками почву в пластмассовом тазике, аккуратно растирала комочки. Затем взяла в руки тетрадь и принялась что-то писать в ней карандашом.

— Полевой дневник заполняет, — шепнул Анатолий, кивнув на тетрадь, — слой описывает. А это — Сева. Землекоп и мой студент по совместительству.

При их приближении молодые люди подняли головы, улыбнулись. Людмила кивнула Татьяне, как старой знакомой, прищурилась, посмотрела пристально и серьезно, но удивления не выдала, лишь снова улыбнулась. Дружелюбно, словно и не дерзила недавно.

— Я рада за вас! — сказала и перевела взгляд на Анатолия. А тот спросил:

— Что нового?

— Дошли до культурного слоя, — пояснила девушка. — Пока только зола и угли, — и кивнула на кусок клеенки, что лежал на бровке. — Вон сколько накопали!

На клеенке и впрямь грудой лежали комочки земли, гораздо более темные, чем почва. Ничего особенного Татьяна в них не разглядела. Попадись под ноги — сочла бы за куски высохшей грязи.

Она невольно посмотрела на небо. Солнце еще не перевалило зенит, но уже пекло немилосердно. И так каждый день? Под палящим солнцем, в пыли, в грязи, не разгибая спины? Как рабы на галерах или плантациях сахарного тростника. Одно отличие: на ногах нет цепей и вокруг не стоят злобные надсмотрщики с хлыстами.

— Ну, работайте! — сказал Анатолий и посмотрел на Татьяну. — Давай в тень отойдем. Сейчас объявят перекур, переговорю с начальниками участков, каков улов на сегодня.

Они сели на траву под березами. Анатолий бросил взгляд на часы.

— Подождем минут десять. А я пока лекцию продолжу, — и достал из кармана фляжку. — Пить хочешь?

— Хочу.

Татьяна сделала несколько глотков, вернула фляжку.

Анатолий вновь глянул на часы, улыбнулся.

— Раскоп — всегда интересно! Никогда не знаешь, что под землей таится. Одна находка может перевернуть все представления об эпохе, о людях того времени. И работа на нем, сама видишь, — не приведи господь! Просто так не посидишь, балду не попинаешь. Погода тоже сильно не балует, то жара — не продохнешь, то дождь проливной, то суховей задует. Руки от вечной грязи трескаются, покрываются цыпками. С первых дней девчонки забывают о маникюре, о косметике. Крем от загара тоже несовместим с пылью и потом. Словом, это не пляж и не санаторий. Кое-кто не выдерживает. Но многие ездят не первый год. Друзьями обзаводятся, влюбляются, женятся. И заработок у нас приличный, студенты уже за полгода начинают проситься в экспедицию.

— И так все лето? Без отдыха, без выходных?

— А что поделаешь? Лето у нас короткое. В августе зарядят дожди, и все — конец сезону, хотя вроде тепло еще…

— Ты заранее расстраиваешься по этому поводу?

— Есть немного!

Анатолий оглянулся, махнул рукой.

— После того как исследуем все культурные слои, сделаем чертежи, фотографии, то есть дойдем до материка — пустого слоя почвы, эту часть раскопа в конце сезона закидаем землей. Неисследованные квадраты укроем полиэтиленом, а затем тоже закопаем. Вскроем уже будущим летом.

— И оставите раскоп без присмотра? — удивилась Татьяна.

— Мы его законсервируем, но до того как ляжет снег, придется нанять сторожа. Есть здесь хороший парень. Не пьющий, ответственный. Беда тут в чем? Местное население свято верит, что копать можно только для того, чтобы найти золото. Рассказываем, объясняем, показываем фотографии. Берем на раскопки местных ребятишек, чтоб убедились: находка осколка посуды, ржавого гвоздя или полусгнившего сруба для нас более ценна, чем поиски золотых артефактов. Но нужно два-три года, чтобы люди уверились: не клады мы ищем, а нечто более важное для науки, для истории, наконец.

— А вдруг найдете золотые вещи?

— Упаси господь! — усмехнулся Анатолий. — С одной стороны, конечно, самолюбие греет: сенсация, твое имя на страницах газет… Музыка, аплодисменты, шампанское… Как в театре! Но в реальности все не столь романтично. Найдешь, и что с этим золотом делать? Главное, сразу нужно ставить охрану. Местное население мигом пронюхает, набежит поглазеть и попутно прибрать к рукам то, что плохо лежит. Да и в самой экспедиции могут найтись любители быстрой наживы. Тьфу три раза, Бог нас миловал! В моих экспедициях воровства не было, но ведь всякое случается. Так что с золотом проблем хватает. Придется сдавать его в банк, а до этого банка еще добраться надо.

Он с досадой махнул рукой.

— Народ у нас падкий на сенсации. Газеты мигом растрезвонят, да еще приврут с три короба. Вот и повалят дикие орды днем и ночью на раскоп и в лагерь. Будут хватать за руки, выяснять отношения, рассказывать о кладах. Одолеют просьбами взять в долю, станут угрожать и взывать к совести. Хорошо, если этим ограничатся. Был недавно случай, в соседнем регионе… Начальника экспедиции подкараулили три отморозка. Подкараулили, когда он на лошади в одиночку возвращался из райцентра. Заарканили, стащили с коня. Увели с собой. Стали требовать золото. Пытали его, пальцы отрубили, уши отрезали. А что он им мог сказать? Что нашли только скелет и дюжину бронзовых безделушек? Словом, после всех издевательств, парня зарубили лопатой. Не оставлять же в живых свидетеля?

— Их не нашли? — быстро спросила Татьяна, тщетно пытаясь избавиться от кома в горле. Может, потому, что представила Анатолия на месте несчастного парня?

— Нашли, куда им деваться? На следующий день. Дебилы заливали неудачу аракой. Повязали тепленькими. Даже от улик дуреломы не избавились. А парня жалко! Молодый был, перспективный, а погиб от руки тупой и жадной деревенщины. А все оттого, что один из студентов взял да ляпнул: ищем, мол, золото в кургане. Нашли целую статую из золота, лежит в сундуке у начальника — в сейф не вмещается. Сказал просто так, для смеха, чтобы отцепились. Потом бедняга рыдал, каялся, о землю головой бился. Только слишком поздно осознал, что его болтовня человека сгубила! Словом, золото и драгоценности — мечта кладоискателя. В археологии ценится уникальность находки, пусть это даже куски керамики. Так что наша цель найти не золото, а уникальные артефакты. Да и какое там золото на раскопе острога? Разве что пару монет найдем или женское украшение.

Он тяжело вздохнул и едва заметно улыбнулся. А улыбка у него была замечательная. От таких улыбок самому хочется улыбаться. Правда, глаза у Анатолия были грустные, а может, усталые? Татьяна исподтишка наблюдала за ним и слушала, что он говорит:

— Здесь одно хорошо. До ближайшего села километров сорок. Правда, для пьяных кретинов это не расстояние. Вроде всех убедишь, что золота не нашли. Но всегда найдутся те, которые не поверят. Дескать, мы — люди простые, в академиях не учились. Обмануть нас проще пареной репы! Вот и проникают по ночам на раскоп. Поэтому у нас твердое правило — после первых же находок лагерь и раскоп без охраны не оставлять. Иначе даже инструменты растащат из вредности и камералку разграбят.

— У вас и оружие есть? — быстро спросила Татьяна.

— Какое оружие? Кайла и лопата. У Пал Палыча, нашего завхоза, старенький дробовик. В крайнем случае зарядим его солью. Есть еще травматический пистолет. У меня. Остальное не положено. Это черных копателей автоматчики охраняют. Рассказывали мне, как они настоящих археологов отпугивают. Сначала предупредительный выстрел в воздух, а потом и в ногу пуля может прилететь. У нас тоже был случай лет восемь назад. Ушлые аборигены украли все разметочные колья на квадратах. Они обычно из алюминия. И сдали как цветной металл. Пытались их догнать, так они бабахнули из дробовика. Двух моих студентов пришлось в больницу везти. Мне — куча неприятностей, остальным — масса работы по восстановлению сетки координат. Так что против дробовика лопата бессильна…

— Анатолий Георгиевич!

Истошный вопль заставил их вскочить на ноги. Кричал тот самый парень в пиратской косынке.

— Нашел! Смотрите, что я нашел! Золото!

— Ну вот, нагадал козе смерть! — с досадой произнес Анатолий.

А парень, выбравшись из раскопа, уже бежал к ним, сжимая что-то в ладони. Следом, придерживая шляпу за поля, спешила Людмила.

— Перекур! Пятнадцать минут! — пронеслось над раскопом.

Мигом вся толпа работавших окружила их плотным кольцом. Те, кому не удалось пробиться в первые ряды, подпрыгивали, вставали на цыпочки, тянули шеи, отталкивали более удачливых. Гвалт стоял неимоверный, пока Анатолий не рявкнул:

— Тихо! Отойти всем на пять шагов! И не мешать!

Он осторожно взял бурый комок спекшейся глины, внимательно осмотрел, перевел взгляд на парня.

— Сева! С чего ты взял, что это золото?

Тот растерянно развел руками.

— Так это… Ковырнул… Блестит!

— Я вот тебе ковырну! — рассердился Анатолий. — Велено: все складывать в пакеты и отдавать в камералку. Там будут ковырять, очищать и мыть. Твое дело — найти! Понял? Найти, зафиксировать место находки и бережно эту находку упаковать!

— Простите! — парень покраснел. — Но это, кажется, перстень…

— Креститься надо, когда кажется, — проворчал Анатолий. — Еще раз такое повторится — и выгоню! Накроется твоя практика медным тазом!

Парень опустил голову, но не уходил, косил любопытным глазом. Анатолий осторожно нажал пальцами на комок, и тот развалился на две половинки, как скорлупа ореха. А внутри и впрямь был перстень. Почерневший, слегка оплавленный, но при виде его у Татьяны подкосились ноги. Перстень Германа Бауэра! С головой льва! Правда, вместо двух изумрудов — один. Вторая глазница была пустой…

 

 

 

 

— Возможно, он из черных археологов. Из тех кладоискателей, которым море по колено. Тем удивительнее, что его осудили и он сидел. Видно, и впрямь подняли что-то очень ценное и попались. А это редчайший случай, поверь!

— Почему редчайший?

— Да потому, что законы у нас такие — лояльные! — Анатолий помрачнел. — То есть нас могут наказать за начало раскопок без Открытого листа [10]. Тут уж получишь по шее непременно, кто виноват в задержке, никого не волнует. А ведь сезон у нас короткий, от силы два месяца. А если три — то великое счастье для археолога. Ну, еще могут наказать за нарушение правил проведения раскопок — понятие весьма растяжимое, которое можно оспорить. Однако и то, и другое не предусматривают злого умысла. И кара, по сути, смешная, штрафы — крошечные. И все чаще некие люди под крылом известных краеведческих организаций на самом деле занимаются не археологическими раскопками, а просто-напросто ищут клады. Находки, разумеется, прикарманивают, только привлечь их к уголовной ответственности никак не получается. В наших краях пока не было прецедента, чтобы возбудили уголовное дело по двести сорок третьей статье [11]или кого-то реально наказали за самовольные раскопки. Если это удалось в случае с Федором, то улики, наверное, были грандиозные.

Он помолчал и заговорил снова с тем же угрюмым выражением лица:

— Золото во все времена притягивало людей. А могильное — особенно. Скифы использовали его для своих поделок, а над погребениями насыпали курганы. По сути, найти древние некрополи несложно. Русские, когда пришли в Сибирь, быстро это дело расчухали. И началась охота за могильным золотом. В семнадцатом-девятнадцатом веках людей, которые зарабатывали на жизнь «зачисткой» древних захоронений, называли «бугровщиками». Опасное было занятие, но, если повезет, то выгодное. Кочевники частенько нападали на осквернителей могильников, поэтому приходилось биться не на жизнь, а на смерть за погребальные сокровища. Большинство бугровщиков просто погибали на тех буграх. Впрочем, результаты раскопок иной раз оказывались плачевными. Грабители захоронений существовали всегда, в любые времена. Сейчас найти не разграбленный курган с золотыми изделиями — большая редкость.

Анатолий тяжело вздохнул.

— Раскопали мы как-то погребение, а оно потревоженное. Кости в кучу, ни бронзы тебе, ни золота, кости перемешаны, в изголовье следы от стоявшего там горшка, но грабители и его прихватили. Кто позарился на вещи умершего — неизвестно. То ли современники, то ли уже потомки подсуетились. Обнаружили мы в могиле осколки керамики более позднего происхождения. Возможно, лет через пятьсот этот могильник раскопали. То ли целенаправленно искали, то ли случайно обнаружили, сейчас даже гадать не стоит. В Сибири до недавнего времени черные копатели были редкостью, но теперь и у нас объявились. Прошлым летом подобные твари разворотили в степи неизвестное захоронение. По сути, уничтожили его. И теперь торгуют найденными серебряными и бронзовыми изделиями в Интернете. А в европейской части им вообще полная свобода. Смутные времена, восстания, войны, революции… Всегда находились те, которые прятали свои сбережения, драгоценности, деньги в земле, в домах, в подземельях, колодцах… А оружие прошлых войн? Сколько народа за ним охотится! Клады находят с завидной регулярностью. Слышала о недавно найденном тайнике в доме Нарышкиных?

— Слышала! — кивнула Татьяна. — Очень интересная находка. Говорят, вовремя воров поймали. Они будто бы хотели вынести часть клада.

Анатолий с досадой махнул рукой.

— Никто не знает, сколько они успели вынести. По заключению специалистов, украли многие драгоценности рода Нарышкиных: ожерелья, диадемы, кольца, серьги и кучу бриллиантов; три тысячи золотых и серебряных монет, посуду, столовые приборы — тоже из золота и серебра, а еще бра, канделябры, подсвечники и массу других вещей, включая старинные книги. Грабителей поймали за руку, когда большая часть клада была уже похищена. Понимаешь? Об этом помалкивают, потому что даже оставшееся поражает воображение. Вот такие находки и подогревают интерес черных копателей.

— И как же с ними бороться?

— А кто как сообразит, тот так и борется, — усмехнулся Анатолий. — Мой учитель, профессор Ларионов раскапывал древнее городище в Новгородской области и позже рассказывал, что от черных археологов просто отбоя не было. Вели себя крайне нагло. Стоило археологам покинуть раскоп, как эти копатели тут как тут. Шныряли по раскопу с металлоискателями. Чуть где-то звякнуло, мигом начинали копать. Причем варварски: уничтожали бровки, затаптывали слои… Словом, уничтожали памятник на глазах. А задержать их невозможно. У нас ведь ни оружия, ни охраны. А связываться с этой бандой, не имея оружия, сама понимаешь — опасно. Тогда Ларионов знаешь что придумал? Стали разбрасывать на раскопе гвозди, скрепки, кнопки. Искатель звенит как заведенный, и толку от него, как от козла молока.

— А в полицию не обращались за помощью?

— Какое там! Чтобы серьезно разобраться с этими варварами, надо сначала добраться до полиции, а до ближайшего населенного пункта, где есть отдел или участковый, обычно не один десяток километров. А дороги — вообще отдельная песня. В лучшем случае — грунтовка, в худшем — только на танке проедешь. Но, допустим, доедешь ты все-таки сгорем пополам до полиции, убьешь на это день, а то и два, у тебя даже примут заявление о незаконных археологических раскопках, и оперативники, опять же по счастливой случайности, завернут в лагерь. И что дальше? Копателей уже как ветром сдуло. Но вдруг повезет, они не успеют снять лагерь и смыться от правоохранителей. Хотя, какой там лагерь? Они товарищи мобильные, всегда под рукой машина. Но представим, что повезло, и опера застали их рядом с раскопом. А предъявить нечего. Мало ли зевак болтается вокруг? Не пойман — не вор. Умысел кражи ценных артефактов просто невозможно доказать. Разве что с лопатой на раскопе застать, и то вывернутся, дескать, червей для рыбалки копали. Словом, бороться с черными археологами сегодня практически невозможно!

Анатолий замолчал, обвел взглядом поляну и снова перевел его на Татьяну.

— Толпы сволочей с миноискателями наперевес шакалят на археологических памятниках, разоряют их напропалую ради продажи древностей падальщикам-коллекционерам, археологи пытаются хоть что-то уберечь для неблагодарной нации — но их мало, гораздо меньше, чем коллекционеров. Вон недавно в Греции приговорили двух черных археологов к пожизненному заключению. Они пытались присвоить античные сокровища почти на десять миллионов евро. Добыли их на древнем кладбище возле Салоник. А двое подельников получили лет этак по двадцать тюрьмы.

— Сурово, но справедливо! — вздохнула Татьяна. — Но то в Греции… Там древности на каждом шагу! Не уследишь — мигом растащат по всему свету или на сувениры, или в частные коллекции.

— В том-то и дело, — кивнул Анатолий. — Греция, на самом деле, сущая мечта археолога. Там ведь почти каждый день находят уникальные артефакты. И на раскопках, и даже тогда, когда люди просто работают на своем участке. Представляешь, после сильного дождя размыло землю в огородике, и вот оно — сокровище, которому цены нет! А тому, кто нашел клад, непременно полагается вознаграждение. Бывало, государство выплачивало до пятисот тысяч евро. Но кое-кому всегда хочется получить еще больше, а жадность, как известно, частенько ведет к крупным неприятностям.

— Любое зло непременно аукнется, как бы ни старались его скрыть, — сказала Татьяна. — Не зря говорят: «Тайное всегда становится явным!»

— К сожалению, не всегда, — усмехнулся Анатолий, — порой, и через века невозможно разобраться. Часто люди приносят нам свои находки, обычно говорят, что случайно нашли. Шел, споткнулся, глядь, а под ногами серебряная монета, или две, или три… Или наконечник стрелы, или бронзовые бляшки из кургана, которые точно просто так под ногами не валяются. Самое главное, многие думают, что приносят пользу науке, и не подозревают, какой огромный урон наносят истории на самом деле. Для археологии в первую очередь важно, как и на какой глубине лежит в земле артефакт, какой у него контекст. При обычном вскапывании научная информация теряется навсегда. Находит, допустим, человек наконечник стрелы и, радостный, несет свою находку продавать. И не понимает, что лишил ее глубокого контекста, и потому ценность наконечника падает до копейки. А, возможно, мог бы привести к значимому открытию. Вдруг он торчал в чьем-либо черепе или указал бы на древний культовый объект, к примеру, трехтысячелетней давности, но мы этого уже не узнаем никогда.

— И что же? Совсем-совсем ничего нельзя изменить? — спросила Татьяна.

Анатолий пожал плечами.

— Можно, наверное, но пока не получается. В начале двухтысячных пытались создать федеральную службу археологической охраны. Полагали, что в ее состав войдут археологическая полиция, а также структуры, которые выдают разрешения на строительство, обеспечивают раскопки, ну и им подобные. Автор идеи директор Эрмитажа Михаил Пиотровский выступил на заседании Госсовета. Президент поддержал. Но сколько лет прошло — и… тишина. Как обычно! А ведь проблема, как тот чирей, зреет, зреет. Никто не знает, сколько ценных, воистину уникальных находок ушло за границу. Зато известно, что только в прошлом году продано около ста тысяч металлоискателей. Свободно, без всяких разрешительных документов. Явно не мины искать на даче или в саду! Ладно, — он махнул рукой, — чего болтать попусту. Пока мы боремся с ветряными мельницами.

 

http://ka4.ru/pages/498897/487000-488000?page=2

 

[Lukas 1]

"археологи пытаются хоть что-то уберечь для неблагодарной нации " смешно! они тырят и продают больше всех