Стих

[Trakk 183]

Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам еще наступать предстоит.

[dzen-mashine 47]

Бухаешь, друже? 

[Trakk 183]

1 минуту назад, dzen-mashine сказал:

Бухаешь, друже? 

Тока домой зашел. ))  по полтиннику ?

[Trakk 183]

17 минут назад, Trakk сказал:

Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам еще наступать предстоит.

Эти стихи написал 19-летний лейтенант-танкист Иона Деген в декабре 1944 года. Их никогда не включат в школьные хрестоматии произведений о той великой войне. По очень простой причине – они правдивы, но это правда — другая, страшная и невероятно неудобная для тех, кто пишет на своих машинах: «1941-1945. Если надо – повторим»

[Палестинец 180]

18 минут назад, Trakk сказал:

Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам еще наступать предстоит.

Круто взнуздано!

Изменено 4 декабря, 2016 пользователем Палестинец

[dzen-mashine 47]

Егор, начислил.  

 

[Trakk 183]

15 минут назад, dzen-mashine сказал:

Егор, начислил.  

 

Взяли!

[Trakk 183]

Иона после 9 класса поехал вожатым в пионерлагерь на Украине в последние мирные июньские дни 41 года. Там его и застала война. В военкомате отказались призвать из-за малолетства. Тогда ему казалось, что через несколько недель война окончится в Берлине, а он так и не успеет на фронт. Вместе с группой таких же юношей (некоторые из них были его одноклассниками), сбежав из эвакуационного эшелона, они смогли добраться до фронта и оказались в расположении 130 стрелковой дивизии. Ребята добились, чтобы их зачислили в один взвод.

[Trakk 183]

Девятый класс окончен лишь вчера.
Окончу ли когда-нибудь десятый?
Каникулы — счастливая пора.
И вдруг — траншея, карабин, гранаты,
И над рекой до тла сгоревший дом,
Сосед по парте навсегда потерян.
Я путаюсь беспомощно во всем,
Что невозможно школьной меркой мерить.

[Trakk 183]

На фронте не сойдешь с ума едва ли,
Не научившись сразу забывать.
Мы из подбитых танков выгребали
Всё, что в могилу можно закопать.
Комбриг уперся подбородком в китель.
Я прятал слезы. Хватит. Перестань.
А вечером учил меня водитель
Как правильно танцуют падэспань.

[andrei 253]

Их восемь, нас двое

Владимир Высоцкий

Их восемь, нас двое, расклад перед боем
Не нам, но мы будем играть.
Сережа, держись, нам не светит с тобою,
Но козыри надо равнять.

Я этот небесный квадрат не покину
Мне цифры сейчас не важны,
Сегодня мой друг защищает мне спину,
А значит, и шансы равны.

Мне в хвост вышел "Юнкерс", но вот задымил он,
Надсадно завыли винты,
Им даже не надо крестов на могилу,
Сойдут и на крыльях кресты.

Я первый, я первый, они под тобою,
Я вышел им наперерез,
Сбей пламя, уйди в облака, я прикрою,
В бою не бывает чудес.

Сергей, ты горишь, уповай, человече,
Теперь на надежность строп.
Нет, поздно, и мне вышел "Юнкерс" навстречу,
Прощай, я приму его в лоб.

Я знаю, другие сведут с ними счеты,
Но по облакам скользя,
Слетят наши души, как два самолета,
Ведь им друг без друга нельзя.

Архангел нам скажет: "В раю будет туго".
Но только ворота щелк,
Мы бога попросим: "Впишите нас с другом
В какой-нибудь ангельский полк".

И я попрошу бога, духа и сына,
Чтоб выполнил волю мою,
Пусть вечно мой друг защищает мне спину,
Как в этом последнем бою.

Мы крылья и стрелы попросим у бога,
Ведь нужен им ангел-ас,
А если у них истребителей много,
Пусть примут в хранители нас.

Хранить - это дело почетное тоже,
Удачу нести на крыле.
Таким, как при жизни мы были с Серегой,
И в воздухе и на земле.

[Палестинец 180]

Нда....это вам не не в тапки срать! Закинь ещё Егор если есть, хоть малость...

[Кошак 353]

http://rupoem.ru/mezhirov/my-pod-kolpinom.aspx

Мы под Колпино скопом стоим

Артиллерия бьёт по своим....

[Кошак 353]

Я столько раз видала рукопашный,

Раз наяву ,и тысячу во сне

Кто говорит ,что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

 

 Юлия Друнина 1943г.

[andrei 253]

РАЗБОРКА МАКСИМА

Помним, братцы, для разборки
Нам не надобно отвёртки,
Пальцы, руки, голова,
К ним в придачу два ключа —
Вот и все, с чем без забот
Разберём мы пулемёт.

Первый шаг. Приём простой:
«КРЫШКУ КОРОБА ОТКРОЙ».
Всё, что видишь на картинке
Ты проделай без заминки:
Ручки крепче обхвати,
На застёжку поднажми.
Сделав это, не зевай —
Крышку кверху поднимай.

Дальше посложней урок:
«ВЫНЬ ИЗ КОРОБА ЗАМОК».
Сохранив во всём черёд,
Рукоять пошли вперёд,
А послав — не отпускай
И руки не отнимай.

А затем приём другой:
Левой захвати рукой
Рожки боевой личинки
(Как ты видишь на картинке);

Сделав это, рукоять
Ты пошли назад опять.
Да, смотри, её не брось —
Не поможет тут «авось»;
Бросишь, так и знай, стрелок,
Кверху выскочит замок.

Знай, замок — не дрянь какая, —
Штука важная, стальная.
При таком-то положеньи
Будь с ним вежлив в обращеньи.

Обхватив его, как друга.
Поверни на четверть круга;
Повернувши, не мудри —
Вверх потянешь и сними.

Взяв замок (всмотрись в картину!),
ОТПУСТИ ЗАМКА ПРУЖИНУ.
Не нарушить чтоб расчёта,
Сделай это ты в два счёта.

Первый счет, — (будь, братец, точным!)
Трубкой рычагов замочных
Ты на верхний спуск нажми —
Вверх до щёлка оттяни.

Счёт второй закончит дело,
Если действовать умело
(На картинке весь приём
Хорошо изображён!).

Потяни за нижний спуск
И пружине дашь ты пуск.

Пальцы рук в окно вложи,
Вверх приёмник подними:
Снял приёмник, не зевай —
Вмиг пружину отделяй.

Чтоб коробку снять с пружиной,
Обхвати ее ты с силой,
Двинь вперед, но без толчков, —
Дай сойти крючкам с шипов.

Сняв коробку ту с пружиной.
Разлучи ее с машиной.
Без волненья, проволочки
Ты сними крючек с цепочки.

Кончил с цепкой — отложи,
На затыльник ход держи.

Перво на перво с чекой
Кончи в счет один-другой:
Сжав концы ее сильнее,
Из дыры тяни быстрее.

А затем без лишних слов
Вынь затыльник из пазов:
Вынимая, не виляй —
Кверху ровно выдвигай.

Не пойдёт, — ты не робей.
Снизу мякотью подбей:
Коль не лезет добровольно.
Колотушечкой легонько
Ты под ручки тут поддай
И тотчас же выдвигай.

Взяв за выступы руками,
Провожая их глазами,
Сдвинув на полметр назад,
Ствол у цапф возьми в обхват.

А затем в порядке чинном
Со ствола снимай станины:
Правую стяни вперёд.
Левая сама уйдёт.

Труд подходит уж к концу,
(Труд не страшен молодцу):
Тягу в руку надо взять —
Со дна короба изъять:

Потянув назад смелей,
Кверху выдвинь поживей.
Дальше труд уж чепуха:
В руки взявши два ключа,
Втулку вывинти одним.
За надульник взяв другим.

Чтобы дело все закончить
И с разборкою покончить,
Ты надульник отвинти,
Сделав это — отдохни.

 

[Trakk 183]

     
     Чего-то волосы под каской шевелятся.
     Должно быть, ветер продувает каску.
     Скорее бы до бруствера добраться.
     За ним так много доброты и ласки.

[Trakk 183]

     Из проклятой немецкой траншеи
     слепящим огнем
     Вдруг ракета рванулась.
     И замерла, сжалась нейтралка.
     Звезды разом погасли.
     И стали виднее, чем днем,
     Опаленные ветви дубов
     и за нами ничейная балка.
     Подлый страх продавил моим телом
     гранитный бугор.
     Как ракета, горела во мне
     негасимая ярость.
     Никогда еще так
     не хотелось убить мне того,
     Кто для темного дела повесил
     такую вот яркость.

[Trakk 183]

     Воздух вздрогнул.
     Выстрел.
     Дым.
     На старых деревьях
     обрублены сучья.
     А я еще жив.
     А я невредим.
     Случай?

[Trakk 183]

     Сгоревший танк
     на выжженом пригорке.
     Кружат над полем
     черные грачи.
     Тянуть на слом
     в утиль
     тридцатьчетверку
     Идут с надрывным стоном тягачи.

     Что для страны
     десяток тонн металла?
     Не требует бугор
     благоустройства.
     Я вас прошу,
     чтоб вечно здесь стояла
     Машина эта -
     памятник геройству.

[Trakk 183]

     (Уцелевшие отрывки из поэмы).
     Мой товарищ, мы странное семя
     В диких зарослях матерных слов.
     Нас в другое пространство и время
     Черным смерчем войны занесло.
     Ни к чему здесь ума наличность,
     Даже будь он, не нужен талант.
     Обкарнали меня. Я не личность.
     Я сегодня "товарищ курсант".
     Притираюсь к среде понемножку,
     Упрощаю привычки и слог.
     В голенище - столовую ложку,
     А в карман - все для чистки сапог.
     Вонь портянок - казарма родная -
     Вся планета моя и весь век.
     Но порой я, стыдясь, вспоминаю,
     Что я все же чуть-чуть человек.
     То есть был. Не чурбаны, а люди
     Украину прошли и Кавказ.
     Мой товарищ, ты помнишь откуда
     В эти джунгли забросило нас?
     Ты помнишь?
     Там, Казбек лилово-белый,
     Щемящая краса терских стремнин
     И песни смерти... Как она нам пела
     Мелодии снарядов, пуль и мин.
     Ты помнишь?
     Боль палаты госпитальной
     В окно втекала и в дверную щель.
     И взгляд сестры прощальный и печальный,
     Когда я влез в помятую шинель.
     Январский Каспий. Волны нас швыряли.
     Три дня в снегу, в неистовстве ветров.
     А мы портвейн ворованый вливали
     В голодное промерзшее нутро.
     Полз товарняк в песках Туркменистана.
     Пустых манерок стука не унять.
     А мы с тобой за хлеб и за сметану
     Меняли все, что можно обменять.
     И вот Чирчик.
     Курсантская рутина.
     Вожденье танков. Огневой тренаж.
     Мы воровать с бахчей неутомимо
     Шныряем в Майский через Игрек-Аш.
     И день за днем: "Налево!" и "Направо!"
     А где-то фронт. Без нас. А жизнь бежит.
     И мой портрет чуть-чуть не по уставу
     Казненью командиром подлежит.

[andrei 253]

С. А. Косову

Помню! Синявинские высоты 
Брали курсанты три раза подряд. 
Еле уволокли пулеметы. 
А три батальона — там и лежат.

Помню! Мальчик простерт на талом 
Снегу с простреленным животом. 
Помню еще — о большом и малом, 
Об очень сложном и очень простом.

И все же были такие минуты, 
Когда, головой упав на мешок, 
Думал, что именно так почему-то 
Жить особенно хорошо.

И ясно мне все без лишних вопросов, 
И правильно все и просто вокруг. 
А рядом — Семен Андреевич Косов, 
Алтайский пахарь, до смерти друг.

Да, он был мне друг, неподкупный и кровный, 
И мне доверяла дружба святая 
Письма писать Пелагее Петровне. 
Он их отсылал, не читая.

— Да что там читать, — говорил Семен. 
Сворачивая самокрутку на ужин,— 
Сам ты грамотен да умен, 
Пропишешь как надо,— живем, не тужим.

Семен Андреич! Алтайский пахарь! 
С тобой мы полгода друг друга грели. 
Семь раз в атаку ходил без страха, 
И пули тебя, как святого, жалели.

Мы знали до пятнышка друг о друге, 
И ты рассказывал, как о любви, 
Что кони, тонкие, словно руки, 
Скачут среди степной травы.

И кабы раньше про то узнать бы, 
Что жизнь текла, как по лугу, ровно, 
Какие бывали крестины и свадьбы, 
Как в девках жила Пелагея Петровна.

Зори — красными петухами. 
Ветер в болоте осоку режет. 
А я молчал, что брежу стихами. 
Ты б не поверил, подумал — брешет.

Ты думал, что книги пишут не люди, 
Ты думал, что песни живут, как кони, 
Что так оно было, так и будет, 
Как в детстве думал про звон колокольный.

Семен Андреич! Алтайский пахарь! 
Счастлив ли ты? Здоровый? Живой ли? 
Помнишь, как ты разорвал рубаху 
И руку мне перетянул до боли!

Помнишь? Была побита пехота, 
И мы были двое у пулемета. 
И ты сказал, по-обычному просто, 
Ленту новую заложив: 
— Ступай. Ты ранен. (Вот нынче мороз-то!) 
А я останусь, покуда жив.

Мой друг Семен, неподкупный и кровный! 
Век не забуду наше прощанье. 
Я напишу Пелагее Петровне, 
Выполню клятвенное обещанье.

Девушки в золотистых косах 
Споют, придя с весенней работы, 
Про то, как Семен Андреич Косов 
Один остался у пулемета.

И песни будут ходить, как кони, 
По пышным травам, по майскому лугу. 
И рощи, белые, как колокольни, 
Листвою раззвонят на всю округу.

И полетят от рощи к роще, 
От ветки к ветке по белу свету. 
Писать те песни — простого проще, 
И хитрости в этом особой нету.

[хрюшон 6]

В 04.12.2016 в 22:27, Trakk сказал:

Их никогда не включат в школьные хрестоматии произведений о той великой войне. По очень простой причине – они правдивы, но это правда — другая, страшная и невероятно неудобная для тех, кто пишет на своих машинах: «1941-1945. Если надо – повторим»

Сильно сказано....Добавить просто нечего ....

[пеновский 1 972]

 Юрий Белаш

 

ПЕХОТА

 

Пехоту обучали воевать.

Пехоту обучали убивать.

 

Огнем. Из трехлинейки, на бегу,

Все пять патронов — по знакомой цели

По лютому, заклятому врагу

В серо-зеленой, под ремень, шинели.

 

Гранатою. Немного задержав,

К броску уже готовую гранату,

Чтоб, близко у ноги врага упав,

Сработал медно-желтый детонатор.

 

Штыком. Одним движением руки.

Неглубоко, на полштыка, не дале.

А то, бывали случаи, штыки

В костях, как в древесине, застревали.

 

Прикладом. Размахнувшись от плеча,

Затыльником в лицо или ключицу.

И бей наверняка, не горячась,

Промажешь — за тебя не поручиться.

 

Саперною лопаткою. Под каску.

Не в каску — чуть пониже, по виску,

Чтоб кожаная лопнула завязка

И каска покатилась по песку.

 

Армейскими ботинками. В колено.

А скрючится от боли — по лицу.

В крови чтобы горячей и соленой

Навеки захлебнуться подлецу.

 

И, наконец — лишь голыми руками.

Подсечкою на землю положи,

И, скрежеща от ярости зубами,

Вот этими руками задуши!

 

С врагом необходимо воевать.

Врага необходимо убивать.

 

 

[andrei 253]

Новый год на фронте

Вадим Цимбалов

Война. Огонь боёв и кровь, атаки…                               
но ёлка в новый год наряжена была. 
В окопе, штабе, блиндаже, в бараке 
стояла во главе нехитрого стола. 

Украшена поделками из ваты. 
Среди игрушек гильзы, лычки… даже бинт. 
Вверху – звезда, горящая стоваттно,  
картонный фриц – внизу. Как водится, «убит».

Умелыми руками вынут цоколь –  
не лампочка, а шар. Сработано на «бис».
А с верхней ветки, как девичий локон, 
на нитке свесился лихой «парашютист».

Боец Петров, на выдумку гораздый,
тут, в роте, Дед Мороз. С охапкой хвойных лап.   
Принёс бутыль, ведь нужно встретить праздник, –
трофейный плещется во фляге тёмной шнапс.

Пред полночью у немцев передышка,
всем кажется, что не возможен больше бой.
…Скрипит снежок под валенком парнишки: 
Приняв на грудь чуть-чуть, он бдит, наш часовой.

[фриц 82]

Иона вроде как молдавское имя  , на русском звучит  Иван .