Мараварская Рота

[Dshprits 244]

30 лет назад 21 апреля 1985г. в ходе ожесточенного оборонительного боя в Мараварском ущелье Афганской провинции Кунар погиб 31 советский разведчик первой роты 334 отдельного отряда спецназа ГРУ ГШ.

В результате засады две группы спецназа оказались отрезанными от основных сил двойным кольцом противника и оставшись без прикрытия с гор, погибли в бою смертью храбрых.
Силы противника четерехкратно превосходили наши.
Основной костяк- опытные наемники-пакистанский спецназ “Чёрные аисты”

В ходе этого неравного боя более 60-ти душманов были уничтожены.
17 советских спецназовцев, включая командира первой группы Николая Кузнецова, подорвали себя сами, чтобы не сдаться моджахедам. Семеро солдат, державших оборону за дувалом, израсходовав боекомплект, взорвали себя штурмовой гранатой, сделанной из мины ОЗМ-72… Один из спецназовцев- ефрейтор Василий Федив, когда душман склонился над ним, чтобы добить, перерезал врагу горло.

Двое суток бойцы 334-го ООСпН (5 ОМСБ) при поддержке 154-го отряда СпН (1 ОМСБ) и бойцов десантно-штурмового батальона 66-й мотострелковой бригады под огнем выносили изуродованные тела своих товарищей. Практически все были со следами пыток. Многих опознали лишь по наколкам и деталям одежды.

Вспоминает офицер отряда, командир роты, «прикрывавшей» ребят сверху:
«После такого «боевого крещения» у некоторых сдали нервы, мы не могли забрать у них из рук оружие… Многие полностью поседели — в 18 лет… Тогда в то утро еще мало кто понимал, что случилось на самом деле. Помянем ребят…»

★★★★★
История отряда
Согласно Директиве Генерального Штаба ВС СССР от 7 декабря 1984 года был сформирован 334-ый отдельный отряд специального назначения ГРУ (войсковая часть 29164). Формирование осуществлялось с 12 декабря 1984 года по 13 января 1985 года на базе 5-ой отдельной бригады спецназ Белорусского военного округа в городе Марьина Горка из военнослужащих частей спецназ Белорусского, Ленинградского, Дальневосточного, Прикарпатского и Среднеазиатского военных округов. После чего отряд был передан в состав ТуркВО, отправлен в город Чирчик Ташкентской области и переименован с 17 марта 1985 года по условному наименованию в войсковую часть п/п 83506.
В период с 17 по 29 марта, совершив комбинированный марш по маршруту Чирчик – Термез – Хайратон – Пули-Хумри – Джабаль-Усарадж – Кабул – Джелалабад – Асадабад, прибыл к новому месту дислокации для выполнения интернационального долга в ДРА, войдя в состав 15-ой ОБрСпН. Пунктом постоянной дислокации отряда был определен Асадабад. Там же дислоцировался мотострелковый батальон 66‑й бригады (около 300 человек). Маленький город Асадабад — столица провинции Кунар — расположился на берегу реки, всего в 15 километрах от пакистанской границы. Это был самый восточный пункт дислокации советских войск. Через провинцию Кунар проходило более 20 транзитных караванных маршрутов из Пакистана. По данным наших советников, общая численность духов в провинции на 84-85 год составляла около 7000 бойцов. И это только с афганской стороны

Расположение отряда

 

По легенде прикрытия в период нахождения в Афганистане 334-ый ООСпН именовался как 5-ый отдельный мотострелковый батальон, и на всех штабных картах в районе Асадабада стоял треугольный флажок с надписью «5 ОМСБ». Первым командиром отряда стал майор Терентьев.

Командный состав 1-й роты:

Командир роты — капитан Николай Цебрук
1-я группа — командир взвода лейтенант Николай Кузнецов, заместитель — сержант Игорь Нападовский
2-я группа — командир взвода лейтенант Александр Котенко, заместитель — сержант Виктор Тарасов
3-я группа — командир взвода лейтенант Александр Кистень, заместитель — сержант Александр Лебедев
4-я группа — командир взвода капитан Сергей Таран, заместитель — сержант Андрей Жуков

До Маравар отряд участвовал только в одном учебно-боевом выходе совместно с Джелалабадским отрядом спецназа.

Рассказывает старший сержант 3-й группы 1-й роты Сергей Белозеров:

В середине апреля все три роты разведки нашего отряда совместно с другим батальоном пошли на боевой выход под Джелалабад. Более опытные разведчики должны были нас «обкатать» в деле. Нас берегли, ставили второстепенные задачи, показывали и подсказывали, что делать и как двигаться в процессе всей операции.
Тогда ярко запомнился один момент. Зажали «духов» в горах, человек пять. Они спрятались за небольшим укрытием. Расстояние было значительным, «духи» потихоньку стали уходить в горы. Вызвали «Шилку», приданную на усиление, отдали приказ на поражение. Мы находились недалеко и наблюдали за действом. «Шилка» повела всеми своими четырьмя стволами в сторону противника и дала залп. Были видны вспышки от взрывов, разлетающаяся в клочья одежда, камни, оружие. И так несколько раз. Стрельба прекратилась. Разведчики поднялись к тому месту, собрали «духовское» оружие. Вернулись, доложили, сколько обнаружили убитых «духов». Скорострельность и точность выстрелов «Шилки» впечатлила.
В общем, после первого настоящего боевого выхода в батальоне царило состояние, похожее на эйфорию. Тренировки продолжались, и командир отряда начал просить у вышестоящего командования самостоятельный боевой выход в зоне ответственности нашего батальона. Такое место и возможность очень быстро нашлись…
Это был тот выход, который черной краской вписан в историю всех войск специального назначения, — Маравары

 

Операция должна была длиться несколько часов. После ужина — переправа, пеший марш, роты в горы на прикрытие, снимаем часовых, проческа, выход. К завтраку, максимум — к обеду планировали вернуться. Но…

Вспоминает командир 4-й группы капитан Сергей Таран:

Задача казалась легкой, – вспоминал Сергей Таран. – Да и время выполнения ее – на рассвете – казалось удачным. Единственное, что вызывало опасения, – это близость границы с Пакистаном, до которой было километров пять. Но если брать во внимание то, что с рассветом мы должны были покинуть район боевых действий и выйти из ущелья под прикрытие поста афганской армии, то и этот факт внимания особого не привлекал. В то время мы, конечно же, не знали, что в районе Маравар располагается боевая группа, насчитывающая в своем составе до ста мятежников, и что в течение часа из окрестных кишлаков могло собраться до четырехсот человек. Но комбату разведчики об этом говорили. Почему он об этом не известил нас, не знаю. Хотя если учесть, что по первоначальному плану в Мaравары мы идти не собирались, то может быть, потому этот факт и не был доведен до всех.
Настроение перед операцией было радужным, как перед опасной, но азартной и веселой охотой. Во всем чувствовалось необычное возбуждение, скорее радостное. Можно сказать, все хотели наконец-то испытать себя в настоящем бою. И то, что именно нашей первой роте досталась задача непосредственного уничтожения поста, не вызывало у нас опасений.

Маравары. выход…

 

Сохранилось письмо одного из бойцов 2-го батальона 66 бригады Юрия Христейзена своему сослуживцу от 26 апреля 1985 года, в котором он вспоминает те события…

 

Вспоминает командир 3-й группы 1 роты лейтенант Александр Кистень:
Километрах в трех от начала Мараварского ущелья находился нежилой кишлачок Сангам. По данным разведки, в этот кишлак “духи” на ночь вводили группу, около десяти человек. Сангам был своеобразным постом на входе в ущелье. 
 Официально в приказе было сказано досмотреть Сангам, (там духи на ночь выставляют пост 10-12 человек). Не более. Задача не сложная, самая подходящая для обучения в бою. Согласно замыслу, вторая и третья роты должны были в темное время суток выдвинуться на правый склон ущелья и занять позиции над кишлаком. Первая рота должна была идти низом. Третья группа первой роты под моим командованием должна была бесшумно войти в кишлак и уничтожить “духов”.

Из черновика донесения одного из офицеров о задачах той операции:
“Получив информацию о наличии в кишлаке Сангам поста мятежников в количестве восьми-девяти человек, обеспечивающего проводку каравана, командир батальона принял решение ночью с 20 на 21 апреля в составе трех рот, СПН, двух экипажей ЗСУ-23-4, минометной батареи и танкового взвода во взаимодействии с 6 МСР этой же бригады выйти по маршруту Асадабад – Сангам. И к исходу 3.00 21 апреля, блокировав выход из кишлака, уничтожить противника холодным и бесшумным оружием.”

Командир 1-й группы лейтенант Кузнецов Николай

Командир 3-й группы

 

Вспоминает командир 3-й группы 1 роты лейтенант Александр Кистень:

ОШИБКИ 
Самая первая и, наверное, главная ошибка была сделана за день до выхода. Комбат собрал командиров групп и рот, своих заместителей, и все они вышли на рекогносцировку. Офицеры поднялись на одну из высот в начале ущелья. Причем о скрытности речи не шло. Всю эту “компанию” наверняка видели “духи”, находившиеся в ущелье. Им, воевавшим тогда уже шестой год, не составило труда догадаться, что скоро следует ждать “гостей”. 
Вторая серьезная ошибка заключаласть в том, что связь толком организована не была. Абсолютно все подразделения должны были работать на одной частоте. Также не был выделен оперативный резерв, способный выдвинуться и оказать помощь. Даже не было организовано взаимодействие с артиллерийской батареей, имевшейся в распоряжении комбата. А ее огонь мог оказать решающее воздействие на ход операции. Одним словом, комбат недооценил противника

верхний ряд по центру- Александр Кистень, в должности командира 1-й роты, которую он возглавил после Маравар

 

Также многие участники вспоминают, что вход в Мараварское ущелье находился на виду у батальона. Но дальше изгиб и ущелье идет вертикально вверх аж до самой границы с Пакистаном. То есть целых 10км.Если отряд углубится в ущелье на пару километров, он окажется как раз посредине между пакистанской границей и Асадабадом. А для брони, которая не может переправиться паромом, а только по мосту разница будет вообще ошеломляющая. Этот момент не учли…

 

ЧТО ПОЛУЧИЛОСЬ
Вспоминает командир 3-й группы 1 роты лейтенант Александр Кистень:
Около 20.00 отряд на пароме переправился через р.Кунар. Там вышла какая-то задержка, уже не помню из-за чего. Комбат занял командный пункт на той же самой высоте, где проводил рекогносцировку. Когда первая и вторая роты проходили мимо его КП, он вызвал к себе капитанов Цебрука и Макарова. После короткого совещания они вернулись к своим подразделениям. Мы двигались вдоль правого склона ущелья по сухому руслу. Вторая рота шла справа, но, к сожалению, сейчас я уже не помню — по равнине или по склону. Я был в то время командиром группы и на постановке задачи не присутствовал, поэтому неточно знаю, что конкретно должны были делать вторая и третья роты согласно первоначально поставленной задаче. 
Досмотр кишлака ничего не дал. Сангам оказался пуст. 
Было уже часа два или три, когда Цебрук сказал мне, что комбат вызвал его и командира 2 роты и устно отдал другой приказ. Теперь мы должны досмотреть следующий кишлак — Даридам, который находился примерно в двух километрах от нас. Оказывается, пока я досматривал Сангам, он уже отправил вперед первую группу, которой командовал лейтенант Кузнецов, и вторую во главе с лейтенантом Котенко. Идея с Даридамом мне сразу не понравилась, и я сказал, что такой задачи в приказе нет. Ротный, видимо, и сам понимал, что идти дальше в ущелье без прикрытия сверху рискованно. Поэтому он поставил мне задачу организовать засаду в небольшом домике, который находился у дороги между Сангамом и Даридамом, с целью уничтожить группу “духов”, если они все-таки будут выдвигаться в Сангам. Командиру четвертой группы капитану Тарану он приказал подняться на хребет и прикыть меня сверху. Сам ротный решил связаться с группами, ушедшими вперед. Но вторая группа на связь почему-то не вышла, а Кузнецов передал, что они заканчивают проверять второй кишлак, который, похоже, тоже пуст. Видимо, ротный почувствовал что-то недоброе и, взяв с собой двух или трех разведчиков, отправился вперед к своим передовым группам.

Вспоминает командир 4-й группы капитан Сергей Таран:

Когда окончательно рассвело, я все-таки не выдержал и, подойдя к Цебруку, сказал ему, что пора уже уходить. Видимо, капитан Цебрук уже и сам это понял, связался с первой и второй группами по рации. Когда они ответили, он им сказал: «Все, мужики, заканчиваем». Кто-то из командиров групп ему ответил, по-моему, Коля Кузнецов, что перед ними еще два дувала, они осмотрят их и возвратятся. Капитан Цебрук дал на это разрешение, а сам связался с комбатом и запросил разрешения возвращаться. Еще некоторое время ушло на переговоры с комбатом. Наконец был получен приказ отходить. Ротный вызвал на связь первую и вторую группы, чтобы передать им приказ, но ответа не последовало. Видимо, они зашли уже за склон горы и поэтому связь пропала. Что делать?
Ротный решил так: добавил мне в группу снайпера из третьей группы, взял одно мое отделение и пошел по дороге в сторону не отвечавших по связи, приказав командиру третьей группы лейтенанту Кистеню занять оборону на изгибе дороги, а мне занять ближайшую высотку, чтобы прикрыть отход роты, что мы и выполнили. Цебрук почему-то оставил со мной своего связиста. Оставил также начальника связи и начальника разведки, которые участвовали в операции.
Говорили, что командир роты пошел с отделением к первой и второй группам не сразу после того, как прервалась связь с ними, а тогда, когда впереди уже разгорелся бой и стало ясно, что случилось что-то непредвиденное и страшное. И он первым понял, сообразил, почувствовал это каким-то шестым чувством, что ли. Во всяком случае Игорь Семенов, хорошо знавший своего командира, сказал, что первым, поняв весь трагизм и безвыходность положения, он пошел уже не только на помощь. Он пошел искать свою смерть… Он не мог не знать, что во всех возможных случаях виновником и ответчиком будет он. Видимо, потому он и оставил своего связиста, что было в общем-то нелепо. Но ему уже не нужна была связь ни с ротой, ни с этим, бурлящим смертями миром. В каком-то отчаянии он уходил на верную гибель…
Понятно, что вовсе не грозного начальства он испугался, перед которым ему предстояло держать ответ. Ведь он остался бы виновен и в глазах подчиненных – сержантов и солдат. А как с таким грузом было жить дальше, как при этом можно было снова вести людей в бой?

Бой

Вспоминает командир 3-й группы 1 роты лейтенант Александр Кистень:

Было уже около пяти утра, когда послышались первые выстрелы. Бой, завязавшийся в самом начале, нельзя назвать ожесточенным. Но постепенно стрельба становилась все интенсивнее. Из переговоров по радио стало ясно, что Кузнецова и Котенко атакуют духи. В эфире наступил полный хаос. Одновременно на этой частоте начали работать все. Иногда было слышно, как Цебрук просил комбата выслать помощь. Услышав, что наши ведут бой, я со своими разведчиками сразу перебрался на хребет и прошел дальше к Доридаму. Группа Тарана перебралась дальше по хребту, по-прежнему продолжая страховать меня сверху. Сразу от Доридама в направлении Сангам шли террасы, которые понижались к выходу из ущелья. С моего направления из-под горы выбежало четыре—пять духов, и заняли позицию за обрывом террасы.

схема боя

 

Отходившие из кишлака разведчики нарвались на их огонь. Мы тоже ударили из всего, что было. Духи были хорошо видны, и двоих удалось завалить, но остальные скрылись, снова зайдя в мертвую зону под нашим хребтом. Он, к сожалению, был совершенно лишен каких-либо складок или укрытий. Поэтому нас сразу обнаружили и стали интенсивно обстреливать. Трудно сказать, откуда велся огонь, но стреляли очень прицельно. Мы решили оставить эту позицию и отойти немного назад. Было видно, как наши выбегают из кишлака, а им в спину бьют духи. От Сангама на помощь вдоль хребта вышла вторая рота. Но дойти она явно не успевала.

Наша новая позиция была не лучше предыдущей. Нас снова обнаружили и обстреляли. Буквально в нескольких сантиметрах от моей руки в склон ударила пуля. Не дожидаясь потерь, мы решили вернуться в дувал. Там все-таки были укрытия. В 100—150 метрах от нашего домика росло несколько ив. Вскоре из-под них стали бить из автоматов.
Почти сразу погиб пулеметчик группы Некрасов. Пуля попала прямо в сердце. Начался минометный обстрел. Одна из мин попала прямо в наш дом, но к счастью, осколками никого не задело. Из-под ивы продолжали бить, и довольно метко. Одному из солдат пуля попала в цевье автомата и отрекошетировала в ногу. Так же, в ногу, был ранен еще один солдат.

 

Отход
Вспоминает командир 3-й группы 1 роты лейтенант Александр Кистень:
В эфире продолжалась неразбериха. Комбат пытался давать какие-то указания, но с его КП ничего не было видно. Артиллерию пытались наводить, но поскольку с самого начала с ними задачи не согласовали, это было малоэффективно. Около одиннадцати часов бой в Доридаме стих. Практически, с духами воевали только мы и группа Тарана, которая долбила с горы.
Обстрел продолжался. Очередная мина разорвалась от нас метрах в четырех. Я не стал ждать, когда духи введут поправки. Нужно было выносить убитого и раненых. Прикрывать их отход со мной остались старшина роты и сержант Белозеров. Сержанту я вручил пулемет погибшего Некрасова.
Мы влупили их трех стволов, не жалея патронов. Под нашим прикрытием группа отошла без потерь. Настала наша очередь, но нас прикрыть было некому. До ближайшего укрытия было метров двести. Мы рванули втроем. Духи, видимо, брали упреждение по цели, поэтому мы видели, как нас сопровождают фонтанчики, взбиваемые пулями. Утешало одно, что спину прикрывают три автомата — раненых и Белозерова. Быстрее, чем тогда, я никогда в жизни не бегал. Обошлось. Отдышались. Вышли в Сангам.
Скоро подъехал замполит нашей роты на БМП-2, из которой он дал несколько очередей, и пушку заклинило.
Пришли вертушки, но в эфире по-прежнему царил хаос. Командир 3-й роты, находившийся выше всех, увидел, как из Доридама в направлении границы духи уводят пленного, одетого в камуфляж. По его наводке авиация накрыла отходящую группу. Позднее, когда подошел батальон из Джелалабада, тело сержанта Виктора Тарасова из второй группы именно там и нашли, присыпанным камнями. Своих духи унесли.

 

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ В ДАРИДАМЕ

Вспоминает командир 3-й группы 1 роты лейтенант Александр Кистень:

ДАРИДАМ — довольно большой кишлак, состоящий примерно из ста дувалов. В нем никто не жил и часть строений была разрушена. Две группы общей численностью около двадцати человек не могли контролировать кишлак в полной мере. Когда группы пошли обратно, часть “духов”, находившихся все это время на горках, вошла в кишлак и, что называется, “села на хвост”. Другая группа моджахедов обошла кишлак слева и блокировала выход разведчиков в направлении Сангама. Их-то мы и наблюдали с горы. Возможно, группы “духов” действовали и с другой стороны ущелья, но мне их не было видно. Скорее всего, это было именно так, поскольку вторая рота на подходе к кишлаку натолкнулась на сильный огонь и пройти не смогла. Оказавшись в западне, не имея достаточного опыта, разведчики Кузнецова и Котенко во главе с Цебруком отбивались, как могли. Но помощи не было, боеприпасы заканчивались, были убитые и раненые. Командир 1-й группы оттащил в укрытие прапорщика раненного прапорщика Бахмутова и вернулся прикрывать отход своих. Через несколько минут последний путь к спасению был отрезан. Оставшись без патронов, тяжело раненый Лейтенант Кузнецов подорвал себя гранатой Ф-1. В этом же бою семеро бойцов (Бойчук, Вакулюк, Гавраш, Кухарчук, Марченко, Музыка и Мустафин), предпочтя смерть плену и истязаниям, взорвали себя штурмовой гранатой, сделанной из мины ОЗМ-72.

Командир 2-й группы Котенко остался жив. Он отходил, оставив прикрывать отход своей группы разведчиков, которые все погибли. С одной стороны, Котенко поступил верно, поскольку группа жива, пока жив командир. Это закон спецназа. Но с моральной точки зрения его поступок не выдерживает критики.
Кроме Котенко к своим вышли еще четверо- сержант Владимир Туркин, рядовые Коробов, Бийнык и прапорщик Бахмутов.
Прапорщик был ранен в челюсть и раненый полз почти до самого Кунара.

– Ночью на наш пост из окружения вышел еще сержант Владимир Туркин из второй группы, – вспоминал Сергей Таран. – Он, по-моему, был не в себе и рассказывал страшные вещи. Про то, как наших солдат добивали топорами, издевались над трупами, выкалывали глаза… Как один из сержантов, собрав последние силы, перерезал горло наклонившемуся над ним афганцу. Это был ефрейтор Вася Федив. Рассказал, что все дрались до последнего патрона, умирали, но не сдавались в плен. Это подтвердилось, когда через день мы увидели место боя и трупы наших солдат.
Под утро афганцы принесли прапорщика Игоря Бахмутова. У него были перебиты ноги, рука и он был ранен в голову. Все лицо было раздроблено. В руке была зажата граната, с выдернутой чекой. Как он смог доползти, просто непостижимо.

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ
Вспоминает командир 3-й группы 1 роты лейтенант Александр Кистень:
На другой день из Джелалабада прибыл 154-й отряд. Действия джелалабадцев были четкими и грамотными. Для прикрытия их работы на левый хребет ущелья, вплоть до Даридама, вышли остатки 2-й и 3-й рот нашего отряда. Двигаясь по ущелью под нашим прикрытием и прикрытием брони, джелалабадцы почти без боя дошли до Даридама и блокировали район. Собирали убитых. “Духи” поживились тогда неплохо. Вначале мы ходили на войну, как Рембо в кино, увешанные оружием и боеприпасами. Все это досталось моджахедам.

ЭПИЛОГ
Вспоминает командир 3-й группы 1 роты лейтенант Александр Кистень:
Командир отряда пытался всю вину свалить на погибшего Цебрука. Якобы он самовольно отправил людей в Даридам. На общей постановке задачи речи о его досмотре не шло. О том, что задачу на дальнейшие действия поставил именно Терентьев, теперь знал только командир второй роты Макаров. Если бы он промолчал, то все шишки достались бы покойным и живым офицерам первой роты. Такие разговоры уже шли. Но Макаров молчать не стал. Комбата сразу отстранили от исполнения обязанностей, а потом сняли с должности и направили в штаб армии.
На должность командира асадабадского отряда был назначен капитан Григорий Быков, исполнявший до этого обязанности начальника штаба 154-го отряда. Будучи человеком волевым и неординарным, он сумел из почти деморализованного поражением отряда сделать настоящую боевую единицу. "Асадабадские егеря", как называли их афганцы, не давали спокойно жить моджахедам в провинции Кунар вплоть до вывода отряда из Афганистана. За это Григорий получил прозвище “Гриша Кунарский”.

Сейчас я сам вижу все наши ошибки, и в составе батальона тоже, но этим ничем не поможешь. Мы уже через полгода ставили на уши весь Кунар, но это было всё потом…

Памятник в Асадабаде

 

В том бою смертью храбрых пали:

Капитан Цебрук Николай Нестерович
лейтенант Кузнецов Николай Анатольевич
сержант Некрасов Владимир Леонидович
рядовой Хайдаров Сахоб Саатович
сержант Уразбаев Джумабек Гельдыевич
рядовой Мустафин Наиль Маратович
ефрейтор Марченко Вячеслав Валентинович
сержант Кухарчук Василий Федорович
младший сержант Чутанов Абдурахмон Тожиевич
сержант Касымов Олег Масурманкулович
рядовой Моряхин Виктор Гаврилович
сержант Кульнис Станислав Иосифович
ефрейтор Вакулюк Александр Сергеевич
сержант Тарасов Виктор Васильевич
рядовой Мадиев Исматтуло Шамсович
рядовой Бойчук Владимир Васильевич
сержант Гавраш Юрий Чеславович
сержант Жуков Андрей Михайлович
рядовой Попов Владимир Викторович
рядовой Сулин Вячеслав Анатольевич
сержант Матох Михаил Алексеевич
ефрейтор Федив Василий Иванович
рядовой Музыка Василий Николаевич
рядовой Сливко Александр Германович
ефрейтор Комогорцев Никон Николаевич
рядовой Курякин Владимир Павлович
сержант Нападовский Игорь Анатольевич
рядовой Новиков Андрей Константинович
рядовой Овчинников Олег Павлович
рядовой Чихунов Андрей Михайлович
рядовой Шаповалов Юрий Николаевич

Вечная память…