Перейти к публикации

Поиск по сайту

Результаты поиска по тегам 'смерть'.

  • Поиск по тегам

    Введите теги через запятую.
  • Поиск по автору

Тип публикаций


Категории и разделы

  • Неофициальный форум Чёрных копателей.
    • Милости просим!
    • Гостевая
    • Помощь в поиске информации
    • Общие, важнейшие рекомендации в копе
    • Конкурсы ЧК
    • Сотрудничество
  • Военная археология
    • Они сражались за нас
    • Репортажи с мест. Находки
    • Самостоятельное определение находок
    • Предметы на определение и оценку
    • Реставрация
    • Все о войне
    • Вооружение
    • Реконструкция
    • Своими руками, творчество форумчан
    • 1812 год
  • Исторический поиск
    • Фотоотчеты, Находки
    • Идентификация и оценка
    • Из исторических данных
  • Библиотека
    • Стрелковое оружие
    • Холодное оружие
    • Боеприпасы
    • Униформа и снаряжение
    • Фалеристика
    • Военная техника
    • NARA
    • Художественная литература
    • Исторический поиск
    • Военная история
    • Исторические личности
    • Разные книги
    • Софт
  • Топографический раздел
    • Карты по регионам
    • Аэрофотосъёмка времён ВОВ
    • Полезные ссылки
    • Поиск карт
    • ЖБД
    • Карты для туристических навигаторов
  • Вопрос - ответ
    • Юридические аспекты
    • Новички
    • Безопасность
  • Поисковая техника
    • Металлодетекторы
    • GPS-навигаторы, рации и другое
    • 4Х4
    • Разное
    • Экипировка
    • Квадроциклы
  • Привал
    • "В ночном"
    • Политика
    • Сборы, совместные выезды
    • Моделирование
    • Вопросы и предложения по работе форума
    • Полевая кухня
    • Юмор
    • Поздравления
    • Опросы форума
    • Неадекват
    • Форум рыбака
    • Форум охотников
    • Кидалы-Упыри и прочая нечисть
  • Кинематограф, Музыка, Фото.
    • Документальное
    • Художественное
    • Музыка
    • Клипы, приколы и т.п
    • Фотографии
    • Видео ЧК
  • Куплю-Продам
    • Куплю
    • Продам
    • Нумизматика
    • Фалеристика
    • ММГ
    • Блошиный рынок
    • Обмен
    • Аукцион
    • Отдам в хорошие руки
    • Определение подлинности, оценка, залог, экспертиза
    • Изготовлю на заказ

Категории

  • Карты
    • ПГМ
    • АКР
    • РККА
    • Немецкие карты
    • Программы по работе с картами
    • Карты для туристических навигаторов
  • Книги
  • Каталоги
  • NARA
  • Древние акты
  • Раздел 4Х4
  • Полезный софт
  • музыка песни

Группы продуктов

  • Металлоискатели
    • Minelab
    • Garrett
    • Fisher
    • Teknetics
    • XP
  • Военные вещи

Категории

  • Видео с копа
  • Поездки путешествия
  • Видео с покатушек (месим грязь)
  • Технический раздел
  • Видеообзоры поискового оборудования
  • Конохроника
    • Кинохроника РККА
    • Кинохроника Вермахт
  • Разное

Категории

  • Поисковое оборудование
    • Металлоискатель
    • Катушки
  • Снаряжение
    • Лопаты, топоры и прочие
    • Одежда, Обувь, Обмундирование
  • Хабар
    • Военный хабар
    • Старина
  • ММГ
    • ММГ Огнестрельного
    • ММГ Х.О
    • ММГ Мин
    • ММГ Снарядов
    • ММГ Гранат
    • ММГ Патронов
    • Ленты, рожки, диски и пр.
  • Фалеристика
    • Россия до 1917 года
    • Россия после 1917 года
    • Довоенная Германия , Вермахт
    • Другие страны
  • Архивные докумены
    • Книги, газеты , листовки
    • Карты, фото, плакаты
  • Блошиный рынок

Искать результаты в...

Искать результаты, которые содержат...


Дата создания

  • Начать

    Конец


Последнее обновление

  • Начать

    Конец


Фильтр по количеству...

Зарегистрирован

  • Начать

    Конец


Группа


AIM


MSN


ICQ


Yahoo


Jabber


Skype


Город


Интересы


Авто


Настоящее имя

Найдено 3 результата

  1. Штрафные батальоны в годы Великой Отечественной войны называли батальонами смертников. Выживших бойцов этих подразделений считали любимчиками Фортуны. Таких «любимчиков» и после войны осталось-то немного, а уж сейчас вообще по пальцам пересчитать... И тем важнее этот рассказ солдата из 15-го Отдельного штрафного батальона Михаила Аллера. Рассказ страшный и честный. Увы, сам Аллер не дожил до этой публикации. Однако незадолго до смерти он не просто «исповедался» репортерам «МК», но и передал свои дневники для печати. В них вся правда о войне глазами обреченного. Михаил Аллер — второй слева. Штрафбат... Сюда попадали не только те, кто отбывал полученный еще до войны срок за грабежи и убийства. Здесь оказывались даже те, кто имел кристально чистую биографию «до» и геройски воевал «во время». Так случилось с Михаилом Абрамовичем Аллером. В 1942-м он штурмовал Зайцеву Гору, получил ранение, отбился от полка. Потом была встреча с бойцами Смерша, допросы, трибунал. Вердикт — 10 лет лишения свободы. Наказание заменили на 3 месяца штрафбата (больше там обычно никто не выживал). ИЗ ДОСЬЕ "МК" Среднемесячные потери личного состава штрафных частей составляли примерно 15 тысяч человек (при численности 27 тысяч). Это в 3–6 раз больше, чем общие среднемесячные потери личного состава в обычных войсках в тех же наступательных операциях. А теперь с самого начала. Листаем дневник Аллера, который рассказывает, как он попал в штрафбат. «Наша 58-я стрелковая дивизия воинскими эшелонами прибыла на станцию Дабужа Мосальского района Смоленской области 7 апреля 1942 года. На подходе к боевым позициям в лесу противник открыл артиллерийский и минометный огонь. Это было ужасное первое боевое крещение. По всему лесу раздавались стоны и крики о помощи. Еще не заняв боевых позиций, наш полк в первый день понес большие потери убитыми и ранеными». Немецкий шестиствольный миномет «Небельверфер 41», прозванный нашими солдатами «Вонюша». Ранняя весна внесла свои коррективы в планы наступления советских войск. Разбитые грязью дороги нарушили тыловое сообщение с передовыми частями, оставив их без продуктов питания и боеприпасов. «Наступил голод. Мы стали поедать дохлых и убитых лошадей. Было ужасно противно есть эту конину без соли. Пили болотную воду и воду из луж растаявшего снега, где нередко лежали трупы. У нас были пробирки с таблетками хлора, но пить воду с хлором было еще противнее. Поэтому я пил воду без хлорки, с болотно-трупным душком. Человек ко всему рано или поздно привыкает, к этому тоже можно было привыкнуть. У многих появился кровавый понос. Я на ногах перенес гепатит, солдаты обратили внимание на то, что я пожелтел. От голода распухли ноги. Можно было все стерпеть: и обстрел из вражеских орудий, и пронизывающий человеческую душу вой «Юнкерсов» над твоей головой, и любую физическую боль от полученных ранений, и даже смерть, которая ходила за тобой по пятам, но голод... Его терпеть было невозможно». Ни гужевой транспорт, ни гусеничная техника не в состоянии были преодолеть непролазную грязь. С передовой снимались тысячи бойцов и отправлялись в тыл за боеприпасами и продовольствием. Они на своих плечах доставляли на передний край снаряды и мины, ящики с патронами и гранатами. В холщовых мешках, которые перевязывались тугим узлом и перекидывались через плечо, была гречневая каша. 30-километровый отрезок смоленской земли от Зайцевой Горы до станции Дабужа был в те дни для 50-й армии своеобразной «Дорогой жизни». «После нескольких таких атак мы заняли деревню Фомино-1. Вражеская авиация методично, квадрат за квадратом, обрабатывала не только наш «передок», но и второй эшелон и тыловые коммуникации. Особенно свирепствовали пикирующие бомбардировщики «Юнкерсы-87». Немецкие летчики на малой высоте нависали над нашими головами и на бреющем полете, почти в упор расстреливали нас. Однажды самолет пролетел надо мною так низко, что я смог разглядеть улыбку на лице немецкого пилота и цвет его волос — они были рыжие. Вдобавок немецкий летчик погрозил из кабины мне кулаком. Там, под Фомином, я впервые увидел знаменитую «карусель» — это такой вид бомбардировочно-штурмового удара. На высоте около 1000 с небольшим метров «Юнкерсы» выстраивались в круг для бомбежки и поочередно с включенной сиреной пикировали на цель, затем, «отработав», один выходил из пике, другой заходил следом. Зрелище, с одной стороны, завораживающее, с другой — жуткое, если не сказать зловещее. Человек в этот момент становится настолько беспомощным и незащищенным, что, даже находясь в укрытии — не может себя чувствовать в безопасности. Кто хотя бы раз в своей жизни попадал под такую «карусель», тот по гроб жизни не забудет о ней». Вся эвакуация раненых происходила только в ночное время суток, и любые попытки добраться до них днем были обречены. По этой причине многие умирали, так и не дождавшись помощи. Прицельный огонь не давал бойцам высунуть голову из окопов. Наступило Первое мая. В честь знаменательной даты ночью на передовую бойцам доставили продуктовый набор: водку, краковскую колбасу (целый кружок), сухари и консервы. После раскисших от болотной влаги сухарей и горохового концентрата такая еда бойцам показалась каким-то чудесным подарком. «В большой воронке от фугасной бомбы рядом с передним краем обороны я и несколько солдат собрались делить еду, при этом громко разговаривали. Может быть, мы были услышаны немцами. Вдруг со стороны немецких позиций раздался необычный рев. Вслед за этим загорелась земля, на некоторых солдатах загорелась одежда. Сразу немцы в полный рост пошли на нас в атаку и повели неприцельный автоматный огонь. Отстреливаясь на бегу, я дал команду отходить лощиной ближе к лесу... Когда я очнулся от резкой боли, то почувствовал, что оторвана левая нога. Минометный огонь продолжался, и я очень хотел, чтобы еще одна мина добила меня. Я лежал в пяти-семи десятках метров от немецкой передовой, с которой доносилась немецкая речь и игра на губных гармошках. Я попытался напрячь все свои оставшиеся силы, чтобы посмотреть на оторванную ногу. К удивлению, я обнаружил, что она была цела, но стала почему-то короче. Как потом выяснится, я получил закрытый перелом левого бедра и многочисленные осколочные ранения». От смерти Михаила Аллера спас его сослуживец, помощник командира взвода сержант Иванов, как выяснилось, в прошлом уголовник. Благодаря своему напористому характеру и автомату (!) он добился, чтобы ему были выделены санитары для эвакуации раненого товарища. «В Ульяновском госпитале выяснилось, что кости бедра неправильно срослись за то время, что меня перевозили. Эфирный наркоз (в то время других наркозов не было) на меня не подействовал. Помучившись со мной, главный хирург решил сверлить ногу для установки спицы без наркоза. Даже у медицинской сестры я увидел на глазах слезы. Студентка последнего курса медицинского института по имени Маша пыталась облегчить мои страдания и колола меня морфием, чтобы я заснул. Однажды, когда Маша почувствовала, что я стал привыкать к морфию, она дала мне выпить полстакана медицинского спирта. Маша курила папиросы «Беломорканал». Она совала мне в рот папиросу. Достаточно было одной затяжки, чтобы закружилась голова и я заснул». Михаилу выдали справку инвалида Отечественной войны 3-й степени. Несмотря на это, он не терял надежды при первой же возможности вернуться в строй. Всю осень 1943 года Михаил Аллер обивал пороги райвоенкомата, упрашивая отправить его на фронт. Наконец в середине января 1944 года его вызвали на комиссию ВТЭК. Главный врач медицинской комиссии попросил сделать его несколько шагов без «посторонней помощи». Михаилу это удалось, несмотря на то, что коленный сустав до конца еще не был разработан. Впрочем, врачей этот изъян не очень-то и волновал: «Годен!» В тот момент Михаил Аллер еще не понимал, что за этот сиюминутный успех ему придется вскоре жестоко и несправедливо расплачиваться. Так он попал в 310-й гвардейский стрелковый полк 110-й гвардейской стрелковой дивизии 2-го Украинского фронта в должности командира взвода связи стрелкового батальона. Михаил отлично понимал, что рано или поздно тяжелое ранение ноги даст о себе знать. Но необходимо было сделать так, чтобы об этом никто и никогда не узнал. «Со своей должностью я справлялся, пока под Кировоградом шли наступательно-оборонительные бои. Но во время пеших походов, особенно при длительном переходе, было невыносимо тяжело. Ноги увязали в черноземе. Я часто отставал, в конце колонны залезал в повозку с катушками кабеля и телефонной аппаратурой, а на привалах догонял. Все чаще меня стала беспокоить ноющая боль в коленном суставе и бедре. Но об этом я никому не говорил». По пятам наступавших войск 2-го Украинского фронта двигался Смерш, прочесывая освобожденные города и села, а также зачищая армейские тылы и коммуникации не только от предателей и дезертиров, но и от отставших от своих колонн бойцов Красной Армии. Отстал и Михаил. Он чувствовал, что с больной ногой ему не догнать свой полк. Отлично понимая, чем все это могло для него закончиться, Михаил решил явиться в штаб любой дивизии и рассказать, что с ним произошло. Блуждая в прифронтовой полосе, он забрел в одну пустую полуразрушенную деревню. Собрав окурки в первом попавшемся доме, Михаил присел на лавочке, чтобы спокойно обдумать, как вести себя на допросе. По наивности своей он надеялся, что его поймут и отправят в расположение своей части. Не успев поднести зажженную спичку к окурку, Михаил почувствовал резкий тычок от приставленного автомата под левую лопатку спины и чей-то тихий, но вполне уверенный голос: «Руки». В штабе, куда его доставил конвой, начальник Смерша попытался доказать причастность Михаила к немецкой, а позже и к румынской разведке. Но, не добившись от задержанного «правдивых показаний», Михаила посадили под арест. «На последнем допросе, потерявший всякую надежду на снисхождение, в последнем своем слове, которое обычно дают перед приведением приговора в исполнение, я сказал: «Немецким или румынским шпионом не может быть простой еврей, и вы знаете почему!» На что мне ответили, что если я буду касаться национального вопроса, то меня привлекут по 58-й политической статье. По этой статье отправляли в исправительно-трудовые лагеря на длительные сроки. Я этого боялся больше смерти. В июле 1944 года состоялось открытое заседание военного трибунала 252-й стрелковой дивизии. При таком показательном заседании я думал, что мне грозит расстрел. В своем последнем слове я просил дать мне возможность искупить свою вину кровью». Военным трибуналом 252-й стрелковой дивизии Михаил Аллер был осужден на 10 лет лишения свободы с отбыванием срока в исправительно-трудовом лагере и лишен воинского звания «младший лейтенант». И почти сразу срок был заменен на три месяца штрафного батальона. ИЗ ДОСЬЕ "МК" Всего в 1944 году в Красной Армии имелось 11 отдельных штрафных батальонов по 226 человек в каждом и 243 отдельные штрафные роты по 102 человека в каждой. Как ни странно, Аллер был рад такому повороту событий. Думал, что лучше погибнуть в бою, чем замерзнуть где-нибудь на лесоповале или быть растерзанным кучкой зэков в лагерном бараке. После суда Михаила освободили из-под стражи и одного, без конвоя с сопроводительным письмом направили на передовую в 15-й отдельный штрафной батальон. В августе 1944 года батальон из района боевых действий города Ботошаны был переброшен в район города Яссы. Там стояла почти 40-градусная жара. «Мне снова выпало тяжелое испытание — с искалеченной ногой при такой жаре совершить суточный марш с полной выкладкой. Кроме того, на нервной почве и от грязи мои ягодицы покрылись фурункулами. Они причиняли мне дополнительные муки. Во время марша мне давали хлористый кальций и на привалах делали переливание крови. Моя нервная система и физические возможности были мобилизованы до предела на преодоление трудностей. Я страшно боялся снова отстать». В ночь на 20 августа 1944 года штрафной батальон занял исходную позицию для атаки. Штрафникам выдали по сто граммов водки. Михаил почувствовал свежий прилив сил и энергии. После мощной и продолжительной артиллерийской подготовки, в которой приняли участие в том числе и знаменитые «катюши», штрафники бросились в атаку. Им предстояло взломать мощную оборону отборных частей СС. «Мы, штрафники, шли на немецкие позиции в полный рост, невзирая на разрывы снарядов и мин, не кланяясь пулям. Падали вокруг только убитые и раненые. В руках у меня были катушка кабеля и автомат. Вслед за штрафниками в атаку устремились части какой-то неизвестной стрелковой дивизии. К моему удивлению, никакого заградотряда за нашими спинами. Я подумал: значит, в спины нам никто стрелять не будет. Это открытие прибавило сил». Так бойцам штрафбата приходилось менять позиции. Вырвавшись вперед, незаметно для всех он оказался в траншее противника. В ход пошли штыки, саперные лопатки, кулаки. В том бою он уничтожил четырех эсэсовцев, один из которых был офицером. Этот факт в дальнейшем сыграл в его судьбе важную роль. «Обычно была рукопашная схватка. Эсэсовцы отчаянно сопротивлялись, не желая сдаваться в плен. Но наших бойцов ничто уже не могло остановить: лавина атакующих быстро заполнила все. Чаще всего в качестве оружия использовали именно саперную лопатку. Штрафники не давали никакого шанса эсэсовцам. Те от одного вида орущих мужиков с лопатками терялись и не успевали нажать на курок. Мы пугали фашистов своим безумием. Они не могли понять, как можно вот так не бояться смерти. Они не понимали, что такое штрафбат...» «Вскоре в 15-й отдельный штрафной батальон поступил приказ командующего 2-м Украинским фронтом Малиновского о досрочном освобождении без ранений особо отличившихся. В их число попал и я. Мне предложили остаться в штрафном батальоне на штатной должности командира взвода связи». Михаил Абрамович выжил, несмотря ни на что. И добился реабилитации. В Центральном архиве Минобороны мы нашли определение военного трибунала №398. «1944 года сентября 13 дня в открытом судебном заседании рассмотрено ходатайство командира 15-го Отдельного штрафного батальона от 9 сентября 1944 г. Об освобождении от наказания по приговору военного трибунала 252-й стрелковой Харьковской дивизии от 24 июля 1944 года — бывшего мл. лейтенанта АЛЛЕРА Михаила Абрамовича. Будучи в составе 15-го Отдельного штрафного батальона, АЛЛЕР в боях против немецких захватчиков проявил стойкость и отвагу, неоднократно под огнем противника восстанавливал поврежденную противником связь, чем обеспечивал бесперебойность ее работы, в бою смелый и устойчивый. Трибунал определил: Аллера Михаила Абрамовича освободить от назначенной ему меры наказания и считать не имеющим судимости». Александр Бураков, Ева Меркачева Заголовок в газете: Приказано умереть Опубликован в газете "Московский комсомолец" №26787 от 13 апреля 2015
  2. Смерть юриста (небывальщина). Димыч, ну мы-то с тобой знаем, что это неправда. Все было совсем не так, а вовсе даже наоборот. (Все события и персонажи рассказа, кроме монеты (а она в особенности), являются злобными измышлениями автора и любое их случайное совпадение с реальностью, лежит целиком на его совести.) Ах, как загадочно прочеканилась она совершенным полукружием своим, в развалившемся песчаном комке. Как интригующе оттеняла благородной чернотой патины, ржавую рыхлость почвы. Ну наконец-то. Красавица моя... - Все, приехали. Тормози. - Димыч вытащил нос из ноута и цапнул из пачки сигарету. Машина стояла на песчаном пригорке в чудном сосновом лесу, коими так славится северное Приладожье. - Смотри. - его рука, едва не пробив лобовое стекло, энергично указала мне вектор поиска. - Поселуха начиналась отсюда и налево-вниз к ручью еще метров пятьдесят-семьдесят. Тут тебе и карелы, и новгородцы, и шведы. Короче - голимый домонгол пучками, прям под дерном. Империю ногами расшвыривать будем, чтобы не отвлекала. Ну это... может быть... - приструнил Димыч свою не меру разбушевавшуюся фантазию. Место действительно обнадеживало. Невысокий песчаный холм, своей сухостью и правильностью форм явно выделялся из окружающего пейзажа. Если где и строиться пращурам нашим, то безусловно здесь. - Ну чего, выгружаемся? - я вылез из-за баранки и гулко ухнул разминая занемевшие чресла. - Шевели поршнями, морда. Хабар в земле скиснет, пока ты разродишься - предвкушающе осклабился камуфляжно-портупейно-подсумочный Димыч, виртуозно манипулируя сегментами своей безотказной терки, мгновенно обретающей законченную совершенность форм. Я кивнул и полез в салон за своими причиндалами. - Не, ну ты че, спать здесь собрался? Мы копать приехали, или где? Че ты вошкаешься, как таракан беременный?- приплясывал возле меня кореш, изнывая от нетерпения. - Да иди, копай. Я портянки куда-то засунул, не видел? - выныривая из багажника озаботился я. - Ага. Прикинь. Есть не могу, спать не могу, баб в упор не вижу, пока не проконтролирую где твои портянки. - возмущенно вылупился на меня Димыч. - Может тебя еще на руках погадить отнести? - - Ладно, мотай. Казанова, мля. Как пойдешь? - подал я ему лопату. - Ну как... Налево по диагонали, до тех кустов. А там посмотрим. А ты? - - Слушай, не знаю. Я наверное для начала этот пятак прозвоню. - показал я Димычу на проплешинку справа, в десяти метрах от машины. - Ты чего, совсем плохой?! - изумился он. - Сказано же было для умных людей, по-се-лу-ха с-ле-ва . - - Тебе чего, жалко? Тут делов на 15 минут. - скорчил я недовольную рожу. Димыч умиротворяюще выставил перед собой ладони. - Вольному воля, дуракам привет. Я побежал. - и зашуршал прелой листвой в выбранном направлении. Как люблю я этот момент - начало поиска. Интимнейшая вещь. Не знаю, кому как, а мне очень важно в этой ситуации остаться одному. Еще никакой усталости, разочарования от неудач, сожаления от не слишком правильно выбранного места... Только предвкушение возможных приятных находок, океан позитива. Слух обострен, чуйка на максимуме, душа парит... Моя ася, как породистая борзая, нервно вздрогнула, когда я включил питание, принюхалась и выдала первую, пробную трель. - Хозяин! Я готова. Пошли? - И полетело времечко... Не знаю, чем меня привлекла эта полянка, словно чайное блюдечко закатившееся в янтарный сосновый бор. Может опрятностью своей, может правильностью формы... Не знаю. Но только не отпускала она меня и манила, манила... В центре ее, пушистыми комочками, красовалась стайка из 5-6 совсем юных сосенок, словно шагнувших сюда с рекламного буклета. С центра я и начал. Не торопясь, по расширяющейся спирали, чутко приглаживая асей поникшую, только перезимовавшую, прошлогоднюю траву. Полянка чистая, никакого мусора, уже приятно. Значит копать можно практически любой сигнал. - Оп, есть! - прибор выдал устойчивую цветную трель. Фискарс играючи вошел в песок и белому свету явилась приятная медная пряжечка. Так. Начало есть. Азарт понемногу брал свое. Клюшка ощущалась органичным продолжением правой руки с третьим глазом на указательном пальце. Еще виток вокруг сосенок, еще... Ася заголосила и сделала стойку. - Здесь хозяин, здесь! Ну что же ты, давай... Копай! - она повизгивала от вожделения локализуя цель. В висках застучали крошечные молоточки. Козырный был сигнал, правильный. Я не скупясь, чтобы не дай боже не травмировать находку, выворотил лопатой серьезный ком земли и провел над ним катухой. Есть, выцепил. Аккуратно разломил рукой комок на две части и увидел фрагмент вожделенного кругляша, застенчиво выглядывающий наружу. Аккуратно, отложив прибор и лопату в сторону, вытащил монетку из земли двумя пальцами и тихонечко потерев ее перчаткой, сдул оставшиеся песчинки. На монете четко прослеживался номинал - цифра 4. Ну наконец-то... В ушах зазвенело. В ближайшей лужице, я как ребенка, отмыл ее от почвенных наслоений и тут же опустил в баночку с раствором полароида. Сохран не просто радовал - побуждал пуститься в пляс. Глупо улыбаясь неизвестно кому, я достал телефон и набрал Димыча. Тот отозвался не сразу. - Че? Нашел чего? - безошибочно определил он причину моего звонка. - Димыч - есть! Двухгрошовик, барабаны. Йесс! - выдохнул я. - Стой на месте. Никуда не дергайся! Я щщас! - ржавым шилом воткнулся мне в ухо его вопль. Я отдышался. Убедившись в единичности находки, закопал ямку и приготовился к традиционному стебу, неизбежному у нас в таких случаях. Сзади затрещали кусты и на поляну загнанным лосем вывалился Димыч. Я уже был готов. - Где? Показывай! - перевел он дыхание. - Да пошутил я. Зажигалка сдохла, думал - покурим вместе. - запустил я пробный шар. Димыч посмотрел на меня, как на обгадившееся щеня, возомнившее себя крутым, взрослым сенбернаром. - Давай! - протянул он мне руку. Я, со скучающей рожей, молча протянул ему предварительно вынутую из раствора монету. - Супер! Сохран - пипец. - лаская ее в руках, вынес он вердикт. - А ты чего примчался-то? - не торопясь продолжил я увертюру. - По-се-лу-ха с-ле-ва! Сказано же для умных людей. - Он не отреагировал, завороженный находкой. - Молоток. Приятную монетку поднял. Бли-и-ин! - не справился Димыч с бурей эмоций. - Ну вот на хрен ты сюда поперся? Погуляли бы на поселухе, потом вместе здесь пробежались бы... А? Ну на хрена?! Хотя, молодец конечно. Поздравляю. - Он чувствовал, что говорит чего-то не то, но остановиться уже не получалось. - Она же от меня уже шестой сезон бегает. Никак ее не прижучить. А ты , зевая, мотыгой песок ковырнул - хоп, и она в кармане. И сохран, главное... Бли-и-ин! Не-не-не, молодец. Точно молодец. Хотя конечно пруха голимая и ничего более. Фарт лошар любит. Дай закурить. - На него больно было смотреть. Он продолжал вертеть монету в руках. - Блин, толстенькая такая, аккуратненькая. Патина крепкая... Ой-е-е... Шесть лет, как угорелый по полям-лесам ношусь, а она в 10 метрах от машины загорает. Нет, ну какой придурок ее здесь 250 лет назад по пьяни посеял, а? Шесть лет, у-у-уй... Это ж как надо нажраться, чтобы вот ТУТ ее выронить? Ну вон же поселуха! Иди, теряй хоть до посинения, пьянь дремучая! Нет, падла, не поленился, сюда приперся. Лучше б ты ноги себе переломал, г-гад... А ты молодец, точно-точно. Я так рад за тебя. Б-блин! - Я завороженно смотрел на кореша. Тот мотал головой и заунывно продолжал изливать печаль. - Она же снилась мне... Не кольцевики, не крестовики - ОНА! Я же сто раз представлял, как вызвоню ее, ласточку, подниму, возьму в ладонь... - Тут он снова переключился на монету. - Эх, гурт сетчатый. Жаль, что не Москва, не Екатеринбург. Так, точек на дате нет, надо смотреть каталоги. Тяжеленькая. Оп-па, веточка за жопой у кобылы. Перечекан с лизиной двухи скорее всего. Чутка арматурка подзализана, но все равно класс. - Его бормотание растворяло в себе и вводило в транс. Я и не подозревал у своего кореша такого глубинного знания особенностей монет периода Петра III. Вдруг неожиданно, изумляясь самому себе, я сказал, внутренне обмирая от ужаса произносимого. - Ладно. Забирай. Твоя. - Димыч даже отшатнулся. - Ты что, больной? - страшно прошептал он. И через секунду, вдавив монету мне в ладонь и ошеломленно качая головой, проскрипел острым кадыком по пересохшей вдруг гортани. - Не-ет! - Я облегченно выдохнул. - Как знаешь. Второй раз не предложу. - Димыч замер. В глазах его отразилась лихорадочная работа мысли. Из ушей повалил дым. - Ну ты и сволочь! - сказал он потрясенно через минуту. - Не, ну какой гад, а? Это что же получается? Ты весь в белом - благородный друг, предложил, а я - весь в дерьме, потому что очень хотел взять. А не взял только из-за того, что бы ты не узнал, какой я урод. Лихо! - - Димыч. - тихо офигел я. - Ты сам-то понял, что сказал? - Он протестующе выставил ладонь. Мыслительный процесс набирал угрожающую мощь и завладевал моим другом полностью. - Даже еще хуже. - выводил он чеканные формулы своих умозаключений. - Ты, по любому, весь в белом, а я, соответственно, весь в безнадежном дерьме. И тоже по любому. - - Это как? - окончательно запутался я. - А вот как. Раз ты предложил, значит предполагал, что я могу взять. Так? Так. Иначе бы не предлагал. Я же не предлагаю тебе в подарок, ну например... астролябию. Даже не предполагаю предложить. На хрен она тебе нужна? - - Димыч, а это чего такое? - я начал терять ощущение реальности. - Не знаю. Да какая разница. Не отвлекай. Так. А кто может пойти на такую подляну и взять, кроме распоследнего урода, а?! И ведь ты правильно предполагал. Я мог взять. Даже хотел. Вывод. Ты весь в белом при любом раскладе, потому что допуская, что твой друг - урод, тем не менее проявил супер-пупер благородство. А взял я, или не взял - дело десятое. Хотел, значит все - в дерьме по уши и навеки. А? - И он торжествующе посмотрел на меня. - Димыч, не гони! - взмолился я. - Еще минута таких разговоров и я зафуфырю эту арматуру туда, где ее хрен кто найдет. - - Да пошел ты нафиг, со своей медяхой. Нужна она мне... - увлеченно ушел он в себя. - А коллизия интересная получается. То есть классический пример без вины виноватого. Или не без вины? Или невиноватого? - забубнил он, окончательно уходя в астрал. Непредсказумый ход мыслей Димыча, всегда был одной из самых ярких и привлекательных сторон неугомонной натуры моего лучшего друга. Другой, не менее яркой и сильной, была его неутолимая страсть к копу. Поэтому мы все-таки продолжили поиски. Правда Димыч убрал наушники, чтобы не пропускать сигналов моей аси, которая периодически распугивала мелкую лесную живность своим жизнерадостным треньканьем. И после каждого моего копка, мгновенно перемещался ко мне, скользя над землей наподобие шаолиньских мастеров у-шу и внешне бесстрастно наблюдал за моими манипуляциями. Потом удалялся вновь, рассеянно размахивая клюшкой. В перерывах между сигналами, до меня доносились обрывки его нескончаемого монолога. - А если к примеру так... Это я поднял монету и предложил ее Витьку. Да пошел он на хер! Шесть лет коту под хвост?! Нет, ну чисто теоретически. Интересненько. Тогда что у нас получается... - Я всерьез стал опасаться за его предохранители. Такое раздвоение личности между копом и разгадкой психологических ребусов одновременно, могло быть чревато. Надо было спасать друга. Средство имелось. Проверенное, надежное и убойное, как выстрел подкалиберным из тридцатьчетверки, со ста метров в корму зазевавшейся ягдпантеры. - Димыч. - проникновенно начал я. - Если мы прямо сейчас закончим эту бодягу, то через сорок минут сможем открывать на твоей даче ту кедровку, которая по какому-то недоразумению до сих пор сохраняет невинность у меня в багажнике. Закусь с тебя. - - Не вопрос. - встрепенулся он. Да, любовь к хорошему застолью, была третьей ( и не последней) из ярких и сильных сторон моего друга......... Полночь в Питере в середине мая, это ребята - нечто... Мы сидели вдвоем на веранде и с философской скорбью во взгляде, отслеживали убывание уровня жидкости в третьей по счету бутылке замечательной кедровой настойки. Нам было хорошо. Беседа текла легко и непринужденно, уподобляясь ленивому предзакатному ветерку, ласкающему драгоценные, нефритовые лепестки священного лотоса. Мир вокруг нас был уютен и мудр. Слегка тревожил истощающийся перечень тостов, но именно что - слегка. - Димыч. - прошелестел я, отмечая как интересно растягиваются слова. - Не знаю, какой ты там токарь... - Димыч поднял свинцовые веки и угрожающе выпятил грудь. - Ой, пардон. Я хотел сказать, что не знаю, какое место в мировом рейтинге токарей, по версии Форбс, ты занимаешь - первое, или второе... - - Первое! - отозвался Димыч сдуваясь и благосклонно кивнул, поощряя меня к продолжению. - Согласен. Но! С такими способностями вертеть и обгладывать ситуацию с разных ракурсов, тебе Димыч, была бы обеспечена фееричная карьера адвоката. Ну или прокурора. Юриста короче. Ты похоронил в себе юриста, Димыч! - не на шутку закручинился я. - Зачем ты убил его, Друг?! - заклокотали сдавленные рыдания в моей груди. Он предупреждающе поднял палец, призывая к молчанию. Очень старательно и почти без потерь разлил очередной транш по емкостям, и дождавшись, пока я по замысловатой синусоиде подниму свой стопарь, произнес, торжественно поднимаясь. - Ну и хрен с ним. Помянем?! - Мы посмотрели друг другу в глаза и жизнерадостно рявкнули. - ЗА СМЕРТЬ ЮРИСТА !!! -
×