Поиск по сайту

Перевел программу на русский язык,так что если кому надо.....с поддержкой последующих обновлений.

Привет всем. Сегодня около металла нашёл вот такую маленькую железную коробочку, подписанная. Я сполоснул её немного. Подписана везде, впереди написано "На память" Косторнов Коля, внутри 1944 год, сзади "Митя".

Последний десяток лет я живу в Харбине. Жизнь в стране с непривычными русскому желудку кулинарными традициями приводит организм к требованиям простых русских блюд. Одно из моих любимых— это квашеная капуста. Хрустящая, освежающая, да с душистым маслицем! Самая главная проблема для засолки в Китае— это найти укроп и листья хрена. Ни того ни другого здесь днем с огнем не найдешь! Укроп, конечно же, можно заменить фенхелем, он очень на него похож внешне, но соленья с фенхелем будут отдавать каким-то больничным духом – не рекомендую! Я солил капусту разными способами и методом проб и ошибок нашел один рецепт, который дал очень хороший эффект при испытании готовой продукции «на китайцах». Первый способ – наш традиционный, по которому квасили капусту наши бабушки-дедушки и еще более далекие пращуры. Мелко режешь капусту и морковь в пропорции 4 к 1, засыпаешь в большой таз, всыпаешь горсть соли и столовую ложку сахара и, долго и тяжко пыхтя, мнешь жалобно хрустящую вкуснятину до появления сока. Высыпаешь содержимое таза, уменьшившееся, кстати, почти вдвое, в большую емкость, смахиваешь пот и снова стругаешь капусту, трешь морковь, засыпаешь соль-сахар и мнешь, и мнешь, и мнешь… Уф! Как вспомню, так аж поясница начинает болеть… Тяжелый это способ. Особенно если хочешь много и сразу… Второй способ полегче. Шинкуешь капусту и трешь морковь точно так же, как и для первого рецепта. Варишь тузлук (рассол): на 1 литр воды – 2 столовых ложки соли, черный перец горошком и лавровый лист, сколько не жалко. В немного остывший тузлук добавляем на каждые два литра воды одну столовую ложку уксуса, лучше винного. Заливаем шинкованную капусту-морковку тузлуком и каждый день в течение трех суток протыкаем толщу капусты любым острым длинным предметом для «выпускания газов» со дна емкости. Самым долгим и утомительным и в первом, и во втором способе является шинкование капусты и измельчение морковки. Именно с целью максимального облегчения данного процесса я привез из России после очередного посещения родного мне Владивостока нашу капустную шинковку. Это такая длинная доска-лоток с вделанными посередине под углом острыми металлическими ножами для резки капусты. Наш русский таможенник с озорным прищуром посмотрел на гордо торчащую из стандартной сумки-помогайки «капустную доску с ножами» и спросил меня с явным пониманием: «Что, квашеной капустки на чужбине захотелось?» «Истинная правда, господин таможенник!» – ответствовал я, снимая свои сумки с досмотрового стола. На китайской стороне в Суйфэньхэ тамошняя таможня «капустный аппарат» увидела впервые и очень им заинтересовалась… Наверное, подумали, что это какое-то секретное оружие, которое я, пузатый и бородатый русский дядя, везу для испытания на китайцах. Причем сама хитрость моей миссии состоит именно в том, чтобы протащить эту чудо-технику прямо под носом у «бдящего» персонала таможни и потом наверняка получить высшую награду своей страны за беспримерный шпионский подвиг! Они вертели мою бедную шинковку в руках несколько минут, постукивали по ней пальцем и прислушивались к звуку, осторожно пробовали остроту ножей, спрашивали меня о чем-то на своем гортанном и резковатом языке. Когда обстановка подозрительности достаточно накалилась, я оперативно вспомнил названия капусты и морковки по-китайски («бай цай» и «ху лобэ») и начал показывать стражам границы методу их измельчения с помощью шинковки. В конце я произнес самое главное для любого китайца (и фактически магическое) слово: «чши фань» – кушать. Услышав это и поняв, что большая деревяшка с ножами является всего лишь кухонной утварью, китайские «карацупы» заулыбались и милостиво пропустили меня в сторону так любимого мною Харбина. Ну, на этом заканчиваю. Ах, да! Я же забыл третий, главный способ: рецепт «своей капусты» вам рассказать… Я делаю это очень просто и быстро! Листья хрена и укропа (сухого желательно) и полголовки измельченного чеснока заворачиваю в чистую тряпочку или марлю. Кладу этот «секрет» на дно емкости и режу большой кочан капусты крупными кусками. Сохраняя эти «части» в целости, складываю их в емкость. Две средних морковки мою, чищу, режу на «пятаки» и пересыпаю ими капусту. Тузлук: на каждый литр кипятка – две столовых ложки соли. И все! Заливаем тузлук в емкость так, чтобы он покрыл капусту-морковку сверху, три дня протыкаем, а потом угощаем себя любимых и гостей хрустящей капусткой! Мои китайские друзья в восторге! А уж они толк в еде знают. Но я рецепта им не раскрываю. Пусть почаще в гости приходят и восхищаются секретами русской кухни. Ведь и мы, русские кулинары, умеем удивлять поваров Поднебесной! Источник

скачать Как установить ключ OziExplorerCE 2.34а: 1. Запусти на компе кейген (Скачать кейген) и запусти саму программу OZI на навигаторе. 2. В программе в окне где вводят код, есть ID девайса 3. В кейгене набери имя (обязательно в формате xxxx-xxxx-xxxx - любые латинские буквы, к примеру sdaf-qwer-frty или 1234-5678-9012), ниже вставил ID из программы OZI и нажать кеу 4. В программе OZI в окне ввода кода вставляем имя (к примеру sdaf-qwer-frty) и сформированный номер (включить виртуальную клавиатуру кнажав на кнопку КВ в окне ввода ключа). 5. Если всё правильно ввели и ключ соотетствует, то появится надпись: Key Code Accepted 6. Запустится программа в нормальном (не demo) режиме 7. Выйти из программы и усыпить навигатор (отправить в сон - ОБЯЗАТЕЛЬНОЕ УСЛОВИЕ) 8. Включить навигатор, запустить OZI и проверить сохранилась ли регистрация. После чего можно его выключитьи ещё раз проверить. 9. После включения радуемся зареганной версией! 10. Остаётся пожелать только удачи! P.S Если у Вас где-то вместо русских слов отобразятся карякобразы, это говорит о том, что у Вас нет в навигаторе русских шрифтов. В сборке лежит файлик Tahoma.ttf, переименуйте его в Tahoma RU.ttf и в основных настройках OZI укажите этот шрифт. (Файл-Настройки программы-Основные настройки-sys1-шрифт) После перезапуска программы все станет полностью на русском.

Одним из самых удивительных фактов Первой мировой стало создание летом 1917 года женского батальона смерти. Подобного женского воинского формирования не знала ни одна армия мира. Инициатором их создания была простая русская крестьянка из Новгородской губернии, а с 1915 года - военнослужащая Мария Бочкарева. Она попала в армию по личному разрешению Николая II. Она на равных ходила в штыковые атаки, выносила из-под огня раненых, четырежды была ранена. И стала, между прочим, первой женщиной - полным Георгиевским кавалером. Уже после войны, в 1918 году, ее принимал президент США Вильсон и целовал руку. А король Англии Георг V (также давал ей аудиенцию) назвал Марию Бочкареву русской Жанной д’Арк. Но то было уже потом. А в 1917 году, когда боевой дух русской армии был уже на нуле, Бочкарева решила его поддержать необычным способом - привезти на фронт женщин, которые своим героическим примером вернули бы слабохарактерных воинов в окопы. Как писала она в Петроград, «солдаты в эту великую войну устали, и им нужно помочь… нравственно». За неделю в женский батальон записалось около двух тысяч доброволиц. Правда, через месяц обучения его ряды сильно поредели - за «легкое поведение» были отчислены 1500 женщин. Несколько доброволиц оказались в интересном положении. Разумеется, они тоже были с позором изгнаны. Еще часть дам увлеклась политикой и большевистскими идеями, произошел раскол. В итоге в подчинении Бочкаревой осталось 200 человек. Женщинам поначалу нелегко давались азы военной службы. Офицеры в шутку отбирали у них затворы винтовок, метко стрелять могли единицы. Бочкарева установила в своем батальоне жесткую дисциплину: подъем в пять утра, занятия до десяти вечера и простая солдатская еда. Безграмотных крестьянок она заставляла обучаться грамоте, сквернословие в батальоне не допускалось. Женщин стригли наголо. Черные погоны с красной полосой и эмблема в виде черепа и двух скрещенных костей символизировали «нежелание жить, если погибнет Россия». Однако доброволицы стойко переносили эти тяготы (почти не было дезертиров) и постепенно повышали свои боевые навыки. В начале июля 1917-го батальон принял боевое крещение в урочище Рогачево, в Новоспасском лесу, в 10 километрах южнее Сморгони. В течение двух дней он отразил 14 атак противника и, несмотря на сильный пулеметный огонь, несколько раз переходил в контратаки. В донесениях говорилось, что «отряд Бочкаревой вел себя в бою геройски». Красноречивый факт героизма женщин отражен в одном из донесений: были случаи, когда женщины останавливали бегущих, прекращали грабеж, отнимали у солдат бутылки со спиртными напитками и тут же разбивали их. Несмотря на некоторую иронию, попробуйте представить, что значило (особенно для женщины) отобрать у вооруженного человека бутылку со спиртным и тут же ее разбить, не боясь при этом получить пулю или удар штыком от благодарного защитника Отечества. Сослуживцы Бочкаревой, увы, не раз проявляли себя не с лучшей стороны. Солдаты целыми толпами осаждали женщин-доброволиц, и никакие уговоры не могли заставить их разойтись и дать женщинам хоть минуту покоя. А вот когда дело доходило до боя, мужиков как ветром сдувало. В одной из атак женский батальон смял сразу две немецкие линии обороны. Но солдаты бросили их одних, и наутро немцы выбили женщин из своих траншей. До ноября 1917 года женский батальон стоял на позициях у деревни Белая (восточнее Сморгони). А после революции их распустили за ненадобностью. Одна из рот женского батальона, правда, успела в революцию принять участие в обороне Зимнего дворца. А сама Мария Бочкарева включилась после в Белое движение. По поручению генерала Корнилова она ездила в США просить помощи для борьбы с большевиками. По возвращении в Россию (в 1919 году) она встретилась с адмиралом Колчаком. И по его поручению сформировала женский санитарный отряд в 200 человек. После взятия Омска Красной Армией большевики арестовали ее и приговорили к расстрелу. В мае 1920 года приговор был приведен в исполнение. Русской Жанне д'Арк шел тридцать первый год.

Не бывает ничего просто так.

Русская печка - мечта любого кулинара. Те кто пробовал еду приготовленную в русской печи, знают о чем идёт речь. Даже обычная картошка, почищенная или в кожуре (в "мундирах"), приготовленная в чугунном горшке в русской печи - верх наслаждения, не говоря уже о супах и кашах и мясных блюдах. В моём далеком детстве я жил в деревянном доме, в котором наша семья после войны поселилась после войны. И там была русская печь. Правильная, Огромная, с большим чёрным зевом и лежанкой, где я обожал спать, и не только потому что там было тепло и уютно, а еще и потому что наверное для любого поднебесная ребёнка высота печки была намного предпочтительнее стандартной пружинистой винтажной кровати с медными шишечками, приземлённо стоящей на дощатом полу. Кроме того печка не скрипела, не меняла форму как кровать или диван и вообще была монолитной глыбой с лицевой стороны покрытой дефецитным в ту пору, кафелем, а сверху - глиной и побелкой. К сожалению я не знаю всех тонкостей мастерства печников тех времён, видимо хранивших тайны тысячелетней постройки печей, но даже когда печь топилась, наверху было просто тепло. По крайней мере обжечься при прикосновении было нереально. А не так давно, я в достаточных подробностях, узнал что в русских печах до революции еще и мылись. т.е. фактически печь выполняла несколько функций из которых обогрев и приготовление пищи были безусловно главными, но лечебно-гигиенические процедуры были тоже важным дополнением в той роли, которую русская печка играла в жизни на Руси. Бани на Руси существовали с незапамятных времён. И разумеется, русский народ использовал их по прямому назначению, но не забывал и про печь. Тем более, что строительство собственной бани как таковая для многих считалось непозволительной роскошью. Ну а даже у кого она была, всё равно часто использовали печь еще и для того чтобы "пропарить косточки". В печах как правило также мыли детей, младенцев, больных и стариков. Не выходя, как говорится - из избы. Кроме того, в печах предпочитали мыться молодые девицы, опасавшиеся "банной нечисти". По русским суевериям в бане водилась всякая нечисть, начиная от "банника" до кикимор живущих в сырости под полом. А рассказы о том что творил банник с молодыми девками в банях - в то время заменяли сразу эротику, порнографию и фильмы ужасов. Так что говорить наверное не нужно, почему в избе рядом с иконами, пугливым девкам мыться было как-то спокойнее Стандартная русская печь свободно вмещала в себя двух взрослых человек. Так что, вопреки нынешним представлениям, там было где развернуться. После протопки, когда печь немного остывала, внутри её устилали ржаной соломой, кидали домотканный половик и всё... Готова и баня и сауна и медицинский центр прямо посреди дома. Вот как описывал эту процедуру знаменитый русский этнограф, князь Вячеслав Николаевич Тенишев в 1899-м году. Из вологодских земель подробное описание относится к Мольскому приходу Тотемского у.: "Бани у нас очень редко встречаются, несмотря на достаток леса; есть деревни совсем без бань, а моются у нас в печах, которые очень просторны и мыться можно одному свободно сидя. Причем подстилают под себя солому; свободно раздевшись в присутствии всей семьи, залезает один человек в печку с чугуном теплой воды. Ему подают веник и заслонку закрывают. Несмотря на видимое неудобство, крестьянин, выпарившись до "ломоты костей" и хорошо промывши голову "щелоком", потом окатывается водой на сарае. Приготовлений нужно совсем немного; только с утра поставить в печь чугун с водой. Особенности традиции мытья в печи ярко представлены в рассказе Н. преображенского, в котором описываются события, произошедшие с автором в декабре 1859 — начале января 1860 года в с. Никольском Кадниковского уезда Вологодской губернии. Считаю нужным привести его полностью: "Как бы то ни было, на третий день накануне праздника Рождества, я достиг тихого пристанища — дома моего дяди, который, т. е. не юм, а дядя, имел, по выражению обывателей, бороду с добрый хвостанец, : веник, которым уже выпарились в бане. Всему русскому миру известно, как хорошо после длинной холодной дороги выпариться в жаркой бане Также всему русскому миру известно, что накануне воскресенья и великих праздников весь чисто русский мир имеет древний, свято чтимый и почтенный обычай — париться и менять белье. Дело для меня было подходящее... Но на самом пороге к наслаждению, т.е. к бане, я встретил совершенно непредвиденные препятствия. Дядя собирался париться. Я лежал на палатях и ждал приглашения в 5аню. Но вместо этого я заметил, что работница принесла в избу соломы, завалила ее в печку, за ней туда же впихнула шайку с теплой водой, в которой был обмочен веник.Немного погодя среди избы дядя мой явился в натуре, разгладил бороду и, ни слова не говоря, марш за соломой, шайкой и веником в печку Изба была без всяких перегородок, поэтому каждый лог видеть со всех пунктов все, что делается в ней. Работница закрыла печку заслонкою. Я думал, что дядя думает приготовить из себя жаркое. Не тут-то было. Немедленно в этой печке, где варят щи, кашу, пекут хлеб, пироги и прочие сдобные вещи и куда залез мой возлюбленнейший родич, раздалось сильное шлепание, охание, кряхтение, одногласные восклицания и целые одобрительные слова в роде: "важно!., славно!., вот так!., вот гак!., а-а-а. Вот еще, еще!... Ух как важно!". Это мой дядя хвостал себя, что было сил во все места, какие бывают у пономарей. Два-три раза булькнула вода; раздался глухой вопль: "откройте!". Работница открыла печку и оттуда вылез головой вперед и весь красный, как рак, дядя. Он снова сунул голову с бородой в печку, достал оттуда шайку с веником и наподобие Адама в невинном состоянии прошел по всей избе и отправился в подполье обливать себя холодной водой. Предложили и мне слазить в печку. Но я как бурсак, привыкший к хорошей бане, и как философ, следовательно человек с полным сознанием собственного достоинства, счел унизительным лезть в печку париться, да кроме того стыдился предстать пред очи Никольских дам в том исключительном положении, в каком бесцеремонно являлся мой дядя, давно привыкший к подобного рода операциям и поэтому смотрящий на дело совершенно равнодушно. Я спросил о бане. Оказалось, что бани во всем селе не было, нет и по всей вероятности не будет; что была баня в Родионихе, да и та лет 15 назад сгорела; что там все парятся там же и так же, как мой дядя, что наконец в другой деревне есть баня. Не мало я подивился такой невзыскательности... Отправился в деревню. Там действительно нашлась протопленная баня. Это был четырехугольный сруб с отверстием для влезания в него, которое носило почетное название двери, и с отверстием для выхода дыма, ему же имя — труба. Когда баня протоплена и когда в нее налезет народу, как сельдей в бочку, она представляет внутри ящик, наглухо закупоренный, в одной половине которого возвышается полок, где парятся, устланный соломою, и печка, складенная из камней, а не из кирпича. У дверей помещается корыто с холодной водою: горячая вода не употребляется, исключение делается щелоку, которым матери детям и жены мужьям моют головы. Раздеваться необходимо было под открытым небом на соломе. Несмотря на это маленькое неудобство, я таки попал в баню, предварительно согнувшись в три погибели, чтобы наметить в то отверстие, которое называют дверью. В бане, ни в какое время дня не могущей похвалиться достаточным количеством света, теперь царит непроницаемый полумрак. Кругом меня раздавалось шлепанье мокрых веников, ударявшихся в живые тела. Пример увлек и меня. Ощупью добравшись до верхнеп этажа полка, где температура была самая высокая, я уже принялся выде лывать веником в воздухе и по спине всяческие фигуры, как толстый пу зажженной лучины осветил баню и сквозь облака густого горячего пар мне представилась картина, какой я никак не ожидал встретить: во все местах, в различных положениях парились и мылись, парили и мыли дру друга люди обоих полов, и в буквальном смысле всех возможных возрастов и все это делалось очень спокойно и хладнокровно, как будто в бане были одни мужчины или женщины... Не выпарившись, не вымывшись, я стремглав бросился из бани, наскоро оделся, наслаждаясь в то время тем, как купались в снегу выскакивающие из бани, и отправился париться в печку, по примеру дяди, в чем не раскаялся, ибо в печке пар легкий, вольный. На рассказ мой о приключениях в бане, дядя очень резонно и внуш тельно заметил: — Ты, брат, хоть и учен, а глуп немножко: парился бы да мылся, сколь душеньке угодно — здесь всегда так делают. Действительно, дядя не шутил. В деревнях, где существуют бани, большей частью парятся в печках, потому — с баней много хлопот. Когда ж баню, то обыкновенно собирают всю деревню и идут в нее если , то множество без всякого разбору и различий полов. Источник