Поиск по сайту

Грек по имени Толик. Времена те же, место действия - Болгария. Ну, нравится, нравится мне Юра Шевчук и все тут. И поет душевно, и тексты просто из сердца достает. Я не провидец конечно, но хрен даю на пятаки, что лучшие из его песен надолго переживут и своего автора, и многих из его гораздо более маститых и раскрученных "коллег по цеху". Если не всех. А у нас дороги длинные, километры несчитанные, в таможенных очередях седеем - не замечаем. Кассет в кабине навалом, времени еще больше. Можно спокойно разобраться в кумирах - кто есть ху! В итоге - фуфло летит за окошко, а песни любимых исполнителей неустанно собираются и пополняются. Да, так вот о Шевчуке. Была у нас коронка. Когда с югов шли домой ( а это всегда через Русе-Джурджи), заезжая на Дунаев мост и втыкаясь в неизбежную очередь к румынской таможне, мы всегда врубали на полную громкость "Родину" Шевчука. То был не просто ритуал, а ритуал с подтекстом. Дунай у нас Рубиконом был своеобразным. Многие вспоминают те переломные девяностые и редко - добром словом. Да и есть за что. Всеобщая растерянность, повальная нищета, озлобление, голые прилавки в магазинах, чумазые ларьки с неизменным спиртом Рояль, ваучеры и грязь, грязь, грязь... Не знаю где как, а Питер просто утопал в грязи в межсезонье. А межсезонье у нас в иной год, этому же году и равняется. И жизнь была собачья, и пьянки - мрачные. Ни уму, ни сердцу. Лишь бы нажраться и не видеть всего этого. Да... А в Болгарии - нереальный расслабон. Отдых после боя. Люди улыбаются, везде чисто, кормят очень вкусно и еще более очень недорого. Музыка везде... Своя... Балканская... Девушки опять же... отзывчивые. Не сказать, чтобы сильно красивые (это у них все же редкость), но отзывчивые. И снова за очень недорого. Моралисты, не спешите кидать в меня камни и кривить брезгливо губы в язвительной усмешке. После пары-тройки недель нервяка в кабине, когда кроме километровых столбов и дорожных указателей, мимо твоего глаза ничего более достойного не мелькает, трудно быть записным моралистом. Тем более что это не разовый билет на "экстрим-шоу", а вся твоя жизнь. Эх-ма... В общем, обратный рейс у нас всегда ассоциировался с возвращением на фронт с побывки. И возвращение начиналось с Дунаева моста. Мы тогда вообще, плотно на южном направлении сидели. И машины были, как сейчас говорят - не айс, да и обкатку всех этих забугорных моментов ( таможня, границы, повышенные требования к технике в связи с евроценами на ремонт) проще было проходить в бывших соц.странах. А в Болгарии, так вообще, даже указатели дорожные и те на кириллице. А то что, иной раз, рейс до месяца времени занимал, так нам не привыкать. Не сахарные. Ну, в общем, стоим мы это себе в Дупнице - выгружаемся. Маленький такой городишко недалеко от границы с Грецией. Тихий, сонный... Забавный. Дупница, бывший Станке Димитров, бывшая Дупница. Это у них тоже, волна обратных переименований пошла. Время - пятница вечер, разгрузку фуры через полчаса закончат, обратная загрузка - в Софии, в которой раньше утра понедельника появляться вообще смысла нет. А езды до нее два часа максимум... Ну что еще горемыке-водиле для полного счастья надо? Можно выдохнуть - одно дело сделали. Осталось только домой вернуться. Ну выгрузились, договорились с местными, что постоим у них до понедельника, нашли где помыться-побриться и в турне по местным кафешкам. Плотненько так, с душой. Как добирались ночью до машины, как я спать укладывался, вряд ли кто уже расскажет. Потому что единственный свидетель, напарник мой Игорь, вязал лыко примерно, как и я. Никак то есть. Выспались от души, впервые за две недели, проснулись, ощутили настойчивую потребность в реабилитации. Игорек смотался в пять минут за пивком, сидим, пьем, жмуримся на солнышко... Красота. Впереди два дня безмятежного отдыха. А что такое безмятежный отдых водителя в зоне досягаемости своего железного коня-кормильца? Правильно. Мелкий текущий ремонт, бесконечный как наши дороги. И понеслась... На баке угнездилась бутылочка Софии (эх, славная у них все же водка), пивко, закуска немудрящая. Мы под фурой кряхтим, железом побрякиваем, перышки нашей красавице начищаем. Воздух вокруг чистый, прохладный, людей - никого. Ну, прямо идиллия. И тут голос снаружи - Братушка, работа има?- Знакомая история. Местные бомжики-ханыжки на пузырек подзаработать пытаются. Мысленно чертыхнувшись, натягиваю на рожу скорбно-сочувственную гримасу - мол, и рад бы выручить, братан, но нечем - и не торопясь выползаю на свет божий. Их двое стояло у машины. Один, постарше, вплотную к фуре, а второй чуть поодаль. Распрямившись и поймав взгляд ближнего соискателя, я скорбно пожал плечами, обозначая свои соболезнования. Тот понял и, нейтрально улыбнувшись мне, пошел себе потихоньку. А второй остался и, дождавшись пока я закурю, медленно приблизился. - Ну, че тебе, братушка? - с легкой досадой протянул я. - Работа не има, ферштейн? Иди, догоняй кореша. - Мужики, ну может хоть машину вам помыть? - с надеждой протянул он. - Ну, сказал же - Не има! - Оп-пачки. А ты откуда такой, фрукт-огурец? - только сейчас до меня дошло, что говорим мы по-русски. Ситуация начинала заинтриговывать. - Долгая история. Толик, - он протянул мне руку. - Витя, - ответил я на рукопожатие. - Игорек, вылезай. Накатим. Повод есть. Зема обьявился. - Игорь выцарапался из-под фуры, обтер руки, поздоровался, закурил. Я, доставая еще кружку из кабины и разливая Софийку по емкостям, произнес сакраментальное - Ну, за знакомство. - Выпили, крякнули, занюхали... Толик засуетился. - Мужики. Ну, правда, давайте помогу, чего надо. Без денег. Я же сам водила. В Караганде самосвалил 9 лет. - Забей, Толик. Расслабься, наливай и рассказывай, если есть желание. Курить будешь? - я поймал его метнувшийся, жадный взгляд к пачке Кэмэл на баке. Тот молча кивнул и взял сигарету. - Ну... Между первой и второй, перерывчик так себе. Вздрогнули! - озвучил я второй канонический тост. Мы выпили, Толика явно повело. Меня осенило. - Эй, парень! Ты когда ел в последний раз? - тот неопределенно покрутил головой, мол, нормально все. Мы с Игорем переглянулись, и он полез в кабину за сумкой с етьбой. Через 2 минуты наш стол - топливный бак, ломился от непритязательных, но обильных заедок. Тушенка, сало увесистыми ломтями, лук, сосисочный фарш, кольцо вкуснейшей болгарской колбасы, кабачковая икра... Все, чем мы были богаты. Толик явно заробел. Видно было, что ему очень неуютно. Ну не привык человек к откровенной халяве. Нормальная реакция нормального мужика. Надо было разряжать ситуацию. Дав ему спокойно дожевать обстоятельный бутер, я плеснул по третьей. Подняли, выпили не чокаясь, помолчали... - Ну, рассказывай, Толик. Че-где-почем? - я накрыл ломтик сала пластинкой лука и смачно захрустел. Он рассказал. Звали его, конечно же, не Толик, а Талгат. И был он самым, что ни на есть казахским казахом из под Караганды (забыл сказать, что внешность его абсолютно соответствовала национальности). И попал он в Болгарию из Греции, причем нелегально. Но я лучше по порядку. До определенного момента, все у него было как у всех (ну или как у многих из нашего поколения). Дом-школа-улица-драки-первая любовь. Потом служба в ДРА, Кундуз 83-85. Пришел, как и многие, гепатитно-желтушный. Но без дырок в шкуре - уже хорошо. Запил, оклемался, пошел работать. Встретил девчушку. Без надрывных страстей слюбилось у них как-то все, сладилось - женился. Дочка родилась - совсем оттаял парень, задышал. И тут перестройка. Потом ГКЧП, парад суверенитетов... В общем, побежал народ из Казахстана. Немцы в Германию, чечены к себе, турки-месхетинцы и понтийские греки, кто в Крым, кто на историческую родину. Русские - кто куда. А жена у Толика нашего, как раз из крымских греков была. Угораздило же ее... Они, в том самом, приснопамятном 44-м, вместе с чеченцами, турками и татарами под сталинскую раздачу попали. Дядя Джо в вопросах переселения неблагонадежных народов, особой мелочностью не страдал. Ну, так вот, все смурнее и тоскливее семье Толика на родине. И чего делать, как жить дальше - вообще непонятно. К ура-патриотам и прочим... акынам, его не тянуло вовсе. А как иначе, если к исключительности "великоказахстанской нации", относился Толик со здоровым скептицизмом и тезисы о второсортности всех остальных граждан других национальностей не вызывали у него ничего, кроме глухого раздражения. Советское интернациональное воспитание, епть, и крепкая армейская закваска. А без участия в этом националистическом шабаше, шансы на нормальную жизнь выпадали вовсе уж мизерные. Вроде всей семьи-то, кот наплакал - жена, дочка, да теща, а только крутиться ему приходилось от зари и до зари, чтобы просто, банально прокормиться. И тут теща, после многодневных шушуканий с дочкой на кухне, объявляет. - Так, мол, и так, дорогой зятек, собираем манатки и едем в Грецию. Есть такая возможность, поскольку я представительница титульной нации. Да и родственники дальние там нашлись. Не дадут пропасть. А хуже чем здесь, по любому не будет. Ты решай сам конечно, сын вольных степей, но имей ввиду - внучку я здесь не оставлю ни про каких раскладах. - - Мать! Ну, ты посмотри на меня, ну какой из меня грек? Афигеть какой Автандилос Засракис. В посольстве, греки животики от смеха надорвут на меня глядючи. - возопил Толик. - А это, зятек, не твоя забота. Твоя - денег найти, где хочешь. Заработай, укради, роди - мне все равно. На билеты, обустройство, на первое время, в общем. А все остальное я сама сделаю. Только распишешься, где надо. - Всю ночь Толян с супругой крутил всяческие варианты, и получалось у них одно - а терять-то, собственно, и нечего! В общем, долго ли коротко, но получили они загранпаспорта советского еще образца, со штампом "Выписан в связи с выездом на ПМЖ в Греческую республику", и оказались на земле древней Эллады. Не буду я подробно обрисовывать их мытарства на первых порах, все они, в общем-то, однотипны, и описаны неоднократно, гораздо более профессиональными "тружениками пера". Скажу только, что ощутила теща, в полной мере, что такое настоящая второсортность. Невзирая на принадлежность к титульной нации. А Толик что, огляделся, жалом туда-сюда поводил и устроился шабашить в строительную бригаду таких же ухарей, как и он. И нормально получалось. Ну а чего, руки чай, не из ануса выросли. Да и бестолковку свою он не на помойке нашел. Вроде как жизнь потихоньку налаживаться стала. Социал, тещина пенсия, халтурки Толика... На паях с земляками домишко сняли где-то в тьмутаракани греческой. Живут, гражданства дожидаются. А через пару месяцев к ним пришла беда. Супруга Толика попала под машину и в местной больничке скоропостижно скончалась. Этот момент в своем повествовании Толян обрисовал очень скупо, но по голосу понятно было, что не скоро еще у него отболит-откричится. Ох, не скоро. Ну, похоронили, помянули. Кто смог - поплакал. Надо дальше жить, хотя бы ради дочки. А по неисповедимой женской логике, назначила теща Толика нашего, крайним за все беды, что с ними приключились. И особняком - за гибель дочери. И тут, спорь - не спорь, бесполезно. Женщины, они такие... В общем, зарылся Толян в работу с головой, лишь бы дома пореже, да попозднее показываться. И появилась у него такая привычка, а скорее даже потребность - раз в два-три дня посидеть у супруги на могилке. Выпить, поговорить с ней по душам... Очень ему от этого легчало. На машину он себе пока еще не заработал, да и толку-то пьяному с той машины, поэтому с кладбища добирался домой на попутках. В Греции, как он говорил, народ в этом плане очень дружелюбный. Так и в этот раз. Пришел, разложился, выпил. А взято у него было с запасом, с расчетом, чтобы для дома еще осталось. Только незаметно как-то кончилось все. И пошел он на дорогу. Рассказывал, что помнит смутно какой-то автобус, он в него садится и все, планка упала. Потом кто-то его долго тормошит, оказывается болгарские погранцы. И обнаруживает наш Толик себя на болгарской земле в городке Кюстандил. Постепенно картина обрела ясность и логическую завершенность. Он, оказывается, сел в автобус, депортирующий нелегалов (албанцев кажется) за пределы Греции. Вываливают их болгарам ( у них какое-то соглашение есть по этому поводу), а те транспортируют груз дальше по ситуации. Во время проверки документов у Толика обнаруживают родной серпастый-молоткастый, с греческим штампиком, снимают с автобуса и отправляют на все четыре болгарских стороны. У болгар к товарищу претензий нет. Уже потом, бывалые люди, объяснили ему пикантность ситуации. Домой, в Грецию, хоть через пограничный шлагбаум, хоть через греческое посольство в Софии (да и где она, та София?) соваться ему вроде как не с руки. Потому что свободный въезд-выезд за пределы рубежей, только для граждан Греции. А он пока что, только претендующий. Более того, если засветится он греческим властям таким вот нелегалом, то на гражданстве можно ставить большой жирный крест. Нарушителей закона, департамент по делам эмигрантов в Греции, шибко не любит. В российское консульство сдаваться - тоже проблематично. Ведь сдернул-то он все-таки из суверенного Казахстана, гражданином которого тоже, строго говоря, уже давно не является. Да и казахстанское посольство в Болгарии, тогда даже в проекте не значилось. В общем, куда ни кинь - везде клин. Те же, бывалые, подсказали горе-путешественнику самый простой и действенный вариант. Заработать деньжат, нанять местного проводника, который по горам отведет его в Грецию. Благо сплошной границы в нашем, советском понимании, у них отродясь не водилось. А там, ищи попутку домой (желательно трезвый) и конец истории. Месяц он где-то чего-то разгружал-убирал, пока не набрал нужную сумму. Нанял проводника и тот (курва) поводив Толика кругами часа четыре, слинял, объяснив, что они уже в Греции. Выйдя на дорогу и увидев первый указатель на кириллице, он все понял и сильно пожалел, что не знает где дом этого Сусанина. Хотя может это и к лучшему. Вряд ли в Болгарии за убийство пряниками кормят. И вот теперь Толян сидит и пьет с нами водку. К слову, паспорт его я лицезрел лично, да и вообще, редко в людях ошибаюсь. Так что вопрос о доверии отметался сразу. А поскольку по мере изложения рассказа мы неоднократно усугубляли, то ремонт как-то сам по себе, незаметно сошел на нет. А вот процесс мозгового штурма по поиску выхода из ситуации, набрал максимальную силу. Помню, как мы, встав на четвереньки и упершись друг в друга лбами, рисовали на асфальте куском штукатурки, гениальные схемы контрабандных троп... Помню, как Игорь кинулся собирать инструмент и заводиться, чтобы прямо сейчас ехать на поиски той самой, заветной, потайной лазейки. Помню, как мы его горячо поддержали, но решили сначала допить... Помню, как совал Толику все, имеющиеся у нас болгарские левы. А он не брал и орал, что ему впадлу нас обирать. А Игорек, по этому поводу, всерьез собирался чистить ему рыло... Деньги ему пришлось взять. Помню, что Толик еще пару раз бегал за добавкой в ближайший лабаз... Потом все... Утром, проснувшись на своих койках в кабине (как ни странно), мы снова реабилитировались, и Игорь восполнил случившиеся у меня пробелы. Уложив меня баиньки, они еще долго сидели, обнявшись, говоря ни о чем. И только Толик периодически успокаивал Игоря, который все порывался куда-то бежать и чего-то делать. Потом Игорь тоже проснулся. Все. Скользя по торпеде в поисках курева, мой затуманенный взгляд наткнулся на рулончик купюр. Взял в руки, развернул, машинально сосчитал. Толик ушел, вернув нам с таким трудом врученные ему деньги. Все деньги. До копеечки... Куда он ушел, и как у него сложилось (и сложилось ли?) - не знаю... Ну а потом все было как всегда - погрузка в Софии, таможка, очередь в Русе на терминал... Только все это было у меня, как в тумане. Пил крепко. И вот стоим мы на Дунаевом мосту. Мы к румынам, встречная колонна к болгарам. Рев дизелей, фары в морду... Ветер, дождь, ночь. Пробка. Слышу голос Игоря - Ну, че, врубаем? - Киваю и выпрыгиваю из кабины. Я стою на мосту. - Родина. Еду я на Родину - хрипит Шевчук, а у меня мельтешение мыслей в пьяной голове. - Где ты Толик, брат мой нежданный? Как ты там? - И нет ответа... - Пусть кричат - уродина. А она мне нравится. Хоть и не красавица. К сволочи доверчива. - - Как, почему так получилось Толян, что уезжает из моей страны не шваль гламурная, не космополиты диссиденствующие, пускающие ядовитую слюну на всевозможных ток-шоу? Уезжают самые работящие, головастые, рукастые мужики - соль земли моей. Почему Толян?- И нет ответа... Я стою на мосту... За моей спиной, где-то там, у Греции, мой брат тычется как кутенок в частоколы границ, пытаясь прорваться к могиле жены и к своей дочери. А впереди меня Румыния - чужая земля. Хотя, какая она на хрен чужая, если пересыпана костями русских солдат вдоль и поперек. В три слоя. Какая она чужая, если до сих пор местные пейзане выковыривают из под своих виноградников оплавленные, дюралевые ошметки "фридрихов" и "густавов", вбитых в смертном бою в эту жесткую землю Евстигнеевым сотоварищи, кружившими в этом небе дикие карусели "собачьих свалок" в 44-м. А Второй Украинский маршала Конева раскатывал в прах, выжегшую Крым и Харьков и волокущую за собой смрадный трупный шлейф, прОклятую группу армий "Южная Украина". Какая она чужая?! И нет ответа... Я стою на мосту... И вплетаются в пьяные мои мысли тихие голоса всех, оставшихся на этой войне. - Как же так, мужики? Мы же головы сложили, но отстояли ее - Родину нашу. Для вас отстояли. А вы? - - А мы просераем ее. И ищем виноватых. Всех, кроме себя, - шепчу я и матерю самыми грязными, черными словами Москву, евреев, лысое пятнистое чмо, вечно пьяного Борю, себя никчемного, жизнь свою бестолковую... - Родина. Еду я на Родину. - беснуется голос в динамиках. Я стою на мосту... Рубикон. Дождь хлещет наотмашь по небритой, пьяной роже. Водка, как вода - ни крепости, ни вкуса. - Ну что еще надо с нами сделать? Что сотворить, чтобы проняло нас до печенок, до измороси на холке?! - И нет ответа... Я стою на мосту... Конец.